Ксапа хулиганка

— Серь'ожа, вставай! Солнце высоко, роса уже высохла.

— О-о-о! Не тряси меня, лучше пристрели или рассолу дай.

Продираю глаза и оглядываюсь. Солнце на самом деле высоко, и Бэмби тормошит Сергея. Парни просыпаются со стонами, кряхтением и сдержанными матюгами.

— Клык, ты как здесь оказался? О, моя голова…

— Что, братцы кролики, абстинентный синдром замучил? — стонет Юра.

— Шибко вумных москалей треба в омуте топить. Клык?!!

— Мужики, чем вчера кончилось? Ничего не помню. Здравствуй, Клык, ты белую канистру со спиртом не видел?

Я поворачиваюсь к окну. Волки давно ушли по своим делам.

— У костра какая-то лежит.

Юра нетвердой походкой, прихрамывая, отправляется за канистрой. По дороге сворачивает к кустам. Хозяйственная Бэмби суетится, собирая посуду для завтрака, и выскакивает вслед за ним.

— Кто рацию не выключил? — раздается из кабины.

— Извини, — сознаюсь я. — Забыл.

Возвращается злой и озадаченный Юра.

— Мужики, нас грабанули. Лося на хавку пустили, спирт выпили или вылили.

— Как, весь?

— Почти. На дне что-то осталось, — Юра поднимает изгрызенную волками канистру.

— Какая собака канистру погрызла? — злится Сергей.

— Нет здесь собак. Не вывели еще. Волки это, — поясняет Платон, изучив следы зубов.

Почему-то все взгляды обращаются ко мне.

— Да, это волки, — подтверждаю я.

— Много?

Я поднимаю руки и пять раз сжимаю и разжимаю пальцы, как мы на охоте делаем, когда шуметь нельзя.

— Твою мать… — в наступившей тишине это звучит очень ясно и отчетливо. — Они же могли нас всех…

— Могли, — подтверждаю я. — Но я не дал. Сказал, что вы — моя добыча.

— Как?

— Рррр! — делаю зверское лицо. — Это значит, вы мои, хотя и невкусные.

— Поверили?

— Попросили поделиться. Отдал им лося и дал ботинок Вадима пожевать. Лося съели, а ботинок понадкусывали, но есть не стали. А я тем временем вас в машину затащил, чтоб споров не было.

— Серь'ожа, дрова нужны! — раздается снаружи. — Ходить за дровами — не женское дело. И консерву захвати. Волки ночью все мясо скушали.

Звучит это так просто и буднично, что геологи выходят из ступора и начинают шевелиться. Бэмби следы читает не хуже охотника. И совсем не боится. Для степняков волки — привычная еда.

Сергей достает грохочущую металлическую рогулину, с лязгом передергивает какую-то фиговинку сбоку, вешает за спину и идет за дровами. Остальные тоже достают амулеты вроде ксапиного, чем-то в них щелкают и лезут наружу. Остается Платон.

— Клык, я так понимаю, это ты вчера нас всех спас, — начинает он. — Спасибо тебе. Но как ты здесь оказался?

Отвечать на этот вопрос мне совсем не хочется. Поэтому делаю вид, что не так его понял.

— Помнишь, мы недавно говорили, что за год ни один охотник не ушел к предкам. Так не бывает. Когда очень долго все хорошо, люди перестают бояться, и… становится очень плохо. По-настоящему плохо. И ничего изменить уже нельзя. Я решил вас… Забыл слово.

— Подстраховать?

— Да, подстраховать.

— Это ты очень правильно решил. Послушай, мы все знаем, что ты бегаешь быстрее авиетки. Но триста пятьдесят километров по прямой, тайга непролазная, горы, река, неизвестное направление — и на весь маршрут пятнадцать часов. Это же больше тридцати километров в час получается. Как?..

Сказать, что я прятался в туалете как пацан? Стыдно.

— Пусть это останется маленькой тайной, — говорю я, так и не придумав, что соврать.

— Не смею настаивать, мы тебе жизнью обязаны, но… Эх… — Он машет рукой и лезет наружу. Я тоже выхожу. Скидываю одежду и лезу в реку. Весь день вчера мечтал искупаться. Но остывшая за ночь вода по-осеннему холодная, солнце тоже еще не разогрелось. Стуча зубами, бегу к костру.

— … Ничего, как раз на опохмел хватит, — Юра разливает прозрачную жидкость по одноразовым стаканчикам. Бэмби уже держит в руке стакан с желтым соком. — Ну, вздрогнули!

Все дружно выпивают. Юра занюхивает рукавом, суетится и протягивает мне стакан сока.

— Спиртное не предлагаю, кончилось. Да и не стоит тебе его пить. Отрава страшная, — сипло произносит он.

— Если это то, что вы вчера пили, то ну его на фиг! — соглашаюсь я, и все смеются.

Бэмби раздает пластмассовые ложки, надевает толстую рукавицу и ставит перед каждым открытую разогретую консервную банку. Сергей целует ее в ухо. Хорошая девка ему досталась, веселая, работящая, и мордашка симпатичная. Мелковата только. Зато быстрей всех бегает.

Народ заметно веселеет, завязывается оживленный разговор. Платон сообщает, что домой летим вечером. Надо, чтоб запах исчез.

— Серь'ожа, парни, давайте к моим родным слетаем, — просит Бэмби. Геологи обсуждают идею и приходят к выводу, что почему бы и нет?

— Сначала с Ксапой Давидовной поговорю, не поломаем ли мы ей планы, — выносит решение Платон. — А пока отдыхайте.