Ксапа хулиганка

Я, наконец-то, могу выползти из кустов и размять конечности. Заодно доедаю жареное мясо, скручиваю пробку с очередной канистры и напиваюсь воды. Невкусная вода у геологов. Никакого вкуса не имеет, ничем не пахнет. Вода должна вкус иметь. Даже талая вода весной — и то вкус имеет. А эта — никакая. Но в реке мутная. Год назад пил — и ничего, а теперь привык, что у нас, за перевалом, вода жутко холодная, но чистая. Мутную пить уже неприятно.

Темнеет. Вадима я будить не хочу, подбрасываю дров в костер и сажусь в сторонке. Какие-то геологи сегодня были не такие. НЕАДЕКВАТНЫЕ, как сказала бы Ксапа. Никогда я их такими не видел.

Блин горелый! Сам уснул. Будит меня волчий вой. Сразу в животе холодно становится. Волки летом сытые, осторожные. Но их много! А у меня копья нет! Раньше у нас только лесные волки водились. Мы их в то время просто волками звали. А потом из степи пришли степные волки. Более крупные и сильные. Лесные зимой стаей охотились, а летом на пары разбивались. Степные и летом, и зимой — стаей. Так лесные тоже круглый год стаей ходить повадились, иначе им от степных не отбиться.

Закидываю в костер все оставшиеся дрова, расталкиваю парней, а они не просыпаются. Никто! Тела мягкие, как мешки с хорошо размятой глиной. А на дальнем конце поляны уже зеленые глаза светятся. Лесные волки пожаловали. Много их, больше полусотни, наверно. Что же делать?

Если в вертолет людей перетащить, да запереться, то до утра отсидеться можно. Но пока одного тащу, волки других порвут.

Хватаю две канистры, пустую и полупустую, друг о друга колочу. Гулко получается, но не громко. Если б железные были… Бросаю пустую в костер. Знаю, пластмасса горит. И на самом деле — хорошо пыхнула. Огненный язык на пять шагов из себя выбросила, из костра выкатилась. Я ее пинком назад в костер загоняю. Шампуры хватаю, все восемь, за ремень сую. Мозгую, что у костра не отсижусь, надо как-то к вертолету пробиваться. Толика пять шагов тащу, бросаю. Юру к Толику подтаскиваю, Вадима — и так всех по очереди. Пять шагов протащу, брошу, за следующим бегу, по гитаре бью, чтоб гудела.

Волк к Платону осторожно суется. Я ему с размаха гитарой по голове. Нету гитары… Но передышку получаю — волки за тушу лося принимаются. Беда в том, что на всех не хватает. Матерые лося делят, молодых не подпускают. Молодые хотят геологов на вкус попробовать. Но боязно. Думают, что геологи моя добыча, раз я их тушки перетаскиваю, на них медведем рычу.