Ксерокопия Египта

– Нет, ты плохо меня слушал. Они умирают своей смертью – тебе нужно будет лишь предупредить их, а потом захоронить…

– Но как я сделаю это?

– Ты поймешь.

– Но вам разве не кажется, что эта задача будет мне не по силу? Один я не справлюсь.

– А я не говорил, что ты будешь один. Помни – ты не избранный. И не первый, с кем я… разговариваю. Да, вы сказали бы именно так. Думай.

Архимедон заметался – мысли закипели. Принимать предложение от непонятного божества, связанное с похоронами того, в кого веришь… Никто на такое бы не согласился.

Но хрустальный мир мечты юного жреца совсем недавно треснул, и теперь его нужно было собрать вновь, заполнив эту пустоту внутри. Лишенный смысла жизни и мечты выбирает первое попавшееся, к тому же, когда оно льстит стать жрецом нового бога. Эта перспектива нравилась Архимедону намного больше, чем оставаться вечным мальчиком на побегушках у Хотепа и Хоя. У тех людей, которые разбили его мечту на хрустальные осколки, открыв глаза на неправильную правду, с которой невозможно было мириться.

К тому же, как еще доказать, что ты – хороший жрец и можешь больше, чем делать массаж и разливать напитки?

– Я согласен, да простят меня Ра, Гор…

– Не продолжай, – отозвалось существо. – Им не за что будет тебя прощать. Но есть одно, но…

Жрец повел бровью.

– Чтобы рассказать богам об их скорой гибели, ты должен спуститься в подземный мир Осириса. А сделать это можно только одним способом…

– Вы убьете меня? – Архимедон пошатнулся.

– Нет, я же говорил, что никогда никуда не вмешиваюсь, да и не могу. Вещи прости идут своим чередом… и смерть тоже. Боюсь, что она уже наступила.

Архимедон не успел осознать сказанное, как вдруг все цветные, плывущие осколки миров и времен пропали, а жрец провалился во тьму.

У которой, как оказалось, есть дно.

***

Хотеп сидел в окружении прекрасных женщин, которые почесывали его спину и разливали напитки, как вдруг одна из них упала с жутким грохотом. Жрец обернулся посмотреть, что случилось.

А потом проснулся, резко задышав.

Сначала перед глазами бегало только темное небо с редкими звездами, а потом взгляд решил пометаться по комнате. И, остановившись на одной, определенной точке, замер.

Не отводя глаз, Хотеп растолкал Хоя.

– Хой, проснись! Проснись!

Громовой храп прекратился, раздалось не менее громовое чмоканье, и толстый открыл глаза.

– Ч-што такое?

– Ты это слышал? – Хотеп приподнялся на тонких локтях и вгляделся в какую-то точку. – Грохот?

– Не слышал ничего, кроме твоего храпа, – отмахнулся Хой и перевернулся на бок.

Тонкий жрец, как ненормальный, вскочил с кушетки и побежал.

– Ну что такое-то, а? – проревел толстый. – Ты успокоишься или нет?

– Ра всемогущий… – был ему ответ Хотепа, побелевшего от ужаса.

– Да что ж такое случилось, – Хой лениво, по-черепашьи, слез с кушетки и улиткой пополз к своему коллеге. Когда толстый дополз до тонкого, то тут же превратился в некое подобие деликатеса – в запеченную и размякшую улитку.

На полу валялось тело Архимедона, а рядом – папирус.

– Он что, помер? – мозговые процессы Хоя никогда не славились своей скоростью, но сейчас они стали еще медленнее.

Хотеп уже успел сбегать куда-то и притащить две палочки-жезла с фигурками животных.

– А вот сейчас и проверим.