Кстати о любви (СИ)

Позднее все тот же вездесущий фонарь освещал его вздымающуюся грудь и пряди ее волос, сейчас рассыпанных по его серебрящейся коже. Руслана лежала на спине поперек кровати, устроив голову у него на животе, а глаза были по-прежнему широко раскрыты. Ее руки захватили в плен его ладонь, и она мягко гладила его пальцы, выводила узоры на запястье, касалась волосков, притягивала ладонь к своему лицу, прижимала к губам. И улыбалась, выравнивая собственное дыхание.

Встреча Нового года проходила совсем не по графику. Они даже не знали который час. Но на это-то было плевать.

Потом Руслана перекатилась набок, чтобы взглянуть на него. И неожиданно проговорила:

— Ты меня тоже прости… Я думала, с ума сойду, когда ты звонил, а я не отвечала… наверное, честнее было бы отключить телефон, чтоб ни тебя, ни себя не мучить.

— Я не мог не звонить, — сказал Егор, перебирая свободной рукой пряди ее волос. — И не мог не приехать. Мне нужно знать, что ты понимаешь. И нужно быть с тобой.

— Я с тобой… — ее тонкое, даже костлявое плечо чуть дрогнуло. — Мне казалось, что не смогу, а смогла… Оказывается, тебе можно простить то, что другим не простишь ни за что.

— Все будет хорошо, — улыбнулся он и легко переместил Руслану так, чтобы ее лицо оказалось над его. — Все. Будет. Хорошо.

— У тебя других вариантов нет. Ты должен, слышишь? Обязан сделать так, чтобы все было хорошо, чтобы я не зря сегодня… Я никогда никого второй раз не впускала. И скажи спасибо, что по морде тебе не дала… Это… у меня случается…

— Спасибо, — хохотнул Егор и поцеловал ее. — Я учту.

— Я серьезно. Пару лет назад… ну до Африки еще… одного… я шампанским облила на вечеринке… И до этого… У меня был… в общем, чуть евнухом не оставила. Так что не зли меня!

— Я и не собирался.

— Я знаю… просто вот сейчас мне страшно. Хорошо, но страшно, — она прижалась лбом к его шее и глубоко втянула запах, рукой скользнула по его груди — к сердцу, да так и затихла, слушая удары. Молчала. Долго-долго. А потом прошептала: — Для чего люди врут?

— Глубоко копаешь, — рассмеялся Егор. — Теряюсь в догадках, что тебя вдохновляет.

— Сейчас — ты.

— Польщен, — он быстро поцеловал ее, — но я тебе не врал.

— Не врал… нет, не врал, просто… я тебе кое-что расскажу, ладно? Только не воспринимай слишком всерьез.

Он кивнул и обнял ее крепче. Руслана зажмурилась. Она никогда не говорила об этом, и не хотела говорить. Но ему — появилась необходимость. Почти жизненная. Потому что он — не случайный. Потому что он не врал — даже тогда, когда она уверена была, что врет.

— Ненавижу ложь, — медленно сказала Руська, не открывая глаз, но чувствуя его руки, сомкнувшиеся у нее на спине. — Я уже говорила, что ненавижу… Люди лгут, чтобы скрыть то, что стыдно. Или чтобы получить то, что нужно. Как мы в Ульяновке тогда… Я думала… напишу статью, тогда оно ложью точно не будет. Жалко, что не получится. Просто если что-то хочешь — скажи. Прямо и честно. Без вот этого… Я знаю, что я неадекват. У меня все всегда шиворот-навыворот и задом-наперед. Ну, так получилось… Но когда по тебе раз-другой катком проедутся, оно даже привычно становится. Ты меня не жалей, ладно? Я не для того рассказываю — сейчас-то все хорошо.

— Ладно, — сказал Егор, зная, что надо было сказать.

— У меня после четвертого курса на лето два больших плана было. Поступить в магистратуру и замуж выйти. Лёня… помнишь Лёню? — она негромко хихикнула, снова уткнувшись ему в шею. — Лёня тогда как раз юрфак закончил. Мы с ним встречались несколько лет, ждали, когда он выпустится. И тут все так складывалось хорошо. На начало августа заявление подали. Я госы сдавала, потом документы… на поступление. Ну знаешь, обыкновенная жизнь, рутина, платье выбирала… Я тогда еще с мамой жила. И влюбленная была до одури. Сейчас-то понимаю, что это… такое… ненастоящее … Ну в смысле, первая любовь, первый поцелуй, первый партнер, все дела. Я его не выбирала — он сам выбрался. И вцепился накрепко, я думала, любит… — Руслана подняла голову и посмотрела Егору в лицо, прямо в темные глаза, в полумраке казавшиеся не серыми, а черными, блестящими. Ее же глаз видно не было — на них легла тень. — Наверное, он меня совсем дурой считал. За пару недель до свадьбы ко мне явилась девчонка какая-то… Беременная, пузо выше носа. Сказала, это от Лёни. Я не поверила. А потом он сам проболтался, почти в тот же день. У них вечеринка была в клубе, я туда поехала — хотела поговорить насчет этой барышни, удостовериться, что она врет. Лучше бы не ездила. Потому что она не врала. Они там шумно отмечали, он пьяный был. И знаешь… так красочно приятелям расписывал, как… как у него все в шоколаде будет при таком тесте… У него-де юрфак, а папа у меня уже тогда в министерстве работал… Черт… И девчонка эта правда его была. Они почти что жили вместе… я долго удивлялась, как это он так — сочетал. На что только не извернешься, если хочешь, чтобы все… в шоколаде. Знаешь, за что стыдно?

— За что?

— Ну вот за то, что я ему тогда вмазала… по яйцам… при всех. Не раскаиваюсь, но стыдно. Понимала, что это конец уже, вот и…