Кстати о любви (СИ)

прайса напрягало. Егор заставлял себя думать, что это лишь козырь в

руках Энтони Озерецкого для возможности отказаться в самый последний

момент, но ночами, заваливаясь уставшим в кровать, понимал: Озерецкий

дарован ему Русланой.

От этого становилось тошно.

Бабы – дуры! Даже когда обладают немалым количеством серого вещества

в своей голове. Но это не мешает им свято верить, что мужики – сволочи.

Не вдаваясь в подробности и без признания, что сердце – орган, не

имеющий гендерной окраски, и болеть может не только у них.

С тем и засыпал, чтобы с утра вычеркивать еще один день до отъезда.

Остальное мелькало ускоренной хроникой. Пробки, офис, люди, макеты, несколько авторских статей, редактура чужих текстов – что угодно, чтобы

вспоминать себя только в гостиничном номере.

Бабы – дуры!

Жирный крест в календаре.

День Х.

Несмотря на главную цель поездки, любопытство оказалось живее всех

живых. Пока ехал в гостиницу, с интересом разглядывал город, в котором

был впервые. Впечатления успешно архивировались, чтобы оказаться под

рукой в нужный момент. Этот процесс давно стал отдельным от

жизнедеятельности Егора – сказывалась чертова профессия. В то время, как он сам заселялся в номер, принимал душ, выбирал галстук и запонки,

чтобы потом каждые три минуты взглядывать на часы и ждать звонка

портье о прибывшем такси.

Но в ресторан, где была назначена встреча, Егор Лукин входил спокойным

и, устроившись у барной стойки, с расслабленным выражением лица

разглядывал окружающих.

Когда в тот же зал явил себя Озерецкий, вспоминать лицо с обложек и

постеров оказалось без надобности. Даже если бы по какому-то

недосмотру судьбы Егор ни разу в жизни не видел ни одного фильма с этой

рожей хоть мельком, все равно узнал бы брата Русланы Росохай. У него

даже походка была почти такая же, разве только со скидкой на то, что он

«мальчик». Невысокий, щуплый, белобрысый, подвижный – в сущности, совершенно не такой, как на экране. Сейчас Озерецкий в потертых джинсах

и серой толстовке (привет, Росомаха времен «Мандарина») пробирался

сквозь столики к бару – показатель того, что уж он-то явно его узнал. А за

ним следовала невысокая деловитая девица – вполне себе звездной

внешности, что совершенно не вязалось со строгим брючным костюмом и

белоснежным воротником блузки.

- Мистер Лукин? – разомкнула она губы, едва они приблизились к бару, и

Егор имел возможность убедиться: судя по голосу перед ним была Памела

Ларс.

Он быстро оказался на ногах, кивнул.

- Приятно познакомиться, - и перевел взгляд на Озерецкого.

Представить их барышня не удосужилась. И если хоть самую малость

присмотреться, то заметить, что она несколько растеряна, не составляло

труда. Вместо приличествующих случаю слов, она, озираясь в поисках

администратора, пробормотала:

- Я заказала нам столик…

- Вы без фотографа? – неожиданно подал голос Энтони. – Мне говорили, планируется что-то вроде репортажа?

- А мне говорили, что вы не даете интервью заграничным изданиям, -

сказал Лукин по-русски. – Мне надо всего лишь поговорить. И не о вас.

- А на разговор согласия не было, - тут же включился «Тоха» - с сильным

акцентом, но безупречными ледяными интонациями. – Потому либо

интервью, либо ничего.

- Да плевать мне на это гребаное интервью! – рыкнул Егор. – Помогите

найти Руслану.

- А хрен тебе, а не Руслану!

- Энтони! – прошипела мисс Ларс, схватив его за локоть. – Смотрят!

- Плевать! – по-русски же ответил Тоха своей невесте, не заботясь о том, что она не понимает, глянул на Лукина и повторил: - Так чё?

Интервьюировать будешь или расходимся?

- Ага! Буду! Считай, это вопрос такой: где сейчас мисс Росохай?

- Этого нет в списке запрещенных вопросов?

- Нет, - хмыкнул Лукин.

- Зря! – он повернулся к мисс Ларс и рявкнул по-английски едва ли

улавливающей суть этого скачущего с языка на язык разговора девушке: -

Твой прокол!

- Энтони! – рассердилась она, но тут же заставила себя заткнуться. К ним

подкатил администратор с наирадушнейшей улыбкой и поинтересовался, заказан ли столик.

- Да! Мы просили отдельный кабинет! – успела взвизгнуть Пэм, прежде чем

ее перебил Озерецкий:

- У тебя вопросов много еще? Или обойдемся без кабинета?

- Один. Где Руслана? Здесь, с вами?

- Она не хочет тебя видеть, ясно?

- Ясно. Где?

- В Караганде! – выдохнул Тоха, после чего проследовала горячая тирада, хоть и приправленная америкосовским акцентом, но блестящая с

лингвистической точки зрения, свидетельствовавшая об истинной

национальной принадлежности звезды Голливуда Энтони Озерецкого.

- Мне придется вызвать охрану, - резюмировал в ответ администратор в тот

момент, как звездный кулак устремился к носу Лукина.

Но был перехвачен его же рукой. Егор крепко ухватил Озерецкого за

запястье.

- Не надо. Иначе я отвечу. Ты же не Руслана.

- Разумеется, - прошипел Тоха, пытаясь освободиться. – Иначе ты не

интервью свое сраное сейчас получил бы, а мозги по стенам собирал!

- Мне не нужно интервью, - в очередной раз объяснил Лукин, без усилий

удерживая его. – И никогда не было нужно.

- У меня другая информация!

- Догадываюсь.

- Вот и вали нахер со своими догадками! И Руську больше не трогай, иначе