«Кто, что я» Толстой в своих дневниках

Толстой возвращается к дневнику - Временная последовательность дневника: последний день - «О жизни и смерти » - Дневник как духовное упражнение - «Да, я - тело - это такой отвратительный нужник» - «Сознавал, что я сознаю себя сознающим сознающего себя» - «Я потерял память всего, почти всего прошедшего <...> Как же не радоваться потере памяти?» - «Смерть похожа на сон, на засыпание <... > но смерть еще более похожа на пробуждение» - Сны Толстого - Сон: мир вне времени и представления - Книга жизни: «она только написана на времени» - «Круг чтения»: «Сознание Льва Толстого заменить сознанием всего человечества» - Смерть Сократа - Смерть Толстого

Толстой возвращается к дневнику

В 1884 году после нескольких неудачных попыток Толстой вернулся к регулярному ведению дневника¹¹⁸⁷¹. Он долго колебался: писать или не писать? как? для кого? Однажды он записал: «Думал, надо писать с тем, чтобы не показывать своего писания, как и дневник этот, при жизни. И, о ужас! Я задумался - писать ли? Станет ли сил писать для Бога? <.> Так думал перед сном» (50: 39, 20 февраля 1889). Быть может, Толстой воображал, вслед за Руссо в его «Исповеди», что он предстанет перед Богом с книгой своей жизни в руках¹¹⁸⁸¹. Но ему не удалось не показывать при жизни не только другие свои писания, но и дневники. Дневники Толстого были доступны и его жене, и другим домочадцам, и ученикам; с них снимались копии и делались выписки. Доступ к дневникам стал предметом острого конфликта между женой Толстого и его соратником Владимиром Чертковым. С июля по октябрь 1910 года кроме регулярного дневника Толстой вел в маленькой книжечке тайный «Дневник для одного себя» (58: 127-144), который он прятал в голенище сапога, но он был обнаружен Софьей Андреевной, когда она помогала раздевать потерявшего сознание мужа¹¹⁸⁹¹. Его последний секретарь Валентин Булгаков полагал, что именно очередное столкновение между Софьей Андреевной и Чертковым по вопросу о дневниках послужило непосредственным поводом к уходу Толстого¹¹⁹⁰¹.

Временная последовательность дневника: последний день

Поздние дневники Толстого писались в постоянном предвосхищении смерти. Исследователи много писали об огромной роли смерти в его писаниях¹¹⁹¹¹. Поздние дневники документируют переживание постоянного присутствия смерти в жизни Толстого. На протяжении тридцати лет он ожидал смерти ежедневно, и именно это ожидание является главным содержанием дневника. Это экзистенциальное состояние требовало особого распорядка времени: в поздних дневниках рассказ о конкретном дне часто заканчивается не расписанием на следующий день, а фразой «если буду жив» (обычно в сокращении, «е. б. ж.»), которая следует за датой следующего (еще не наступившего) дня. Отчет о следующем дне начинается с подтверждения: «жив». За этим следует дата завтрашнего дня, с той же оговоркой: «е. б. ж.»¹¹⁹²¹. (Возможно, эта формула составлена на основании Послания Иакова, который увещевал тех, кто строит планы на завтра: вместо того чтобы говорить «завтра», следует говорить «если угодно будет Господу и живы будем, то сделаем то или другое», Иак. 4: 13-1 5¹¹⁹³¹.)

Приведем пример, который хорошо показывает и эту временную схему, и душевное состояние Толстого:

25 февр. Никольское. 1897. Е. б. ж.

февраля 118971. Жив. Писал не много, но не так легко, как вчера. Гости разъехались. Ходил два раза гулять. Читаю Аристотеля. Нынче получил письма с Сережей, который приехал сюда. Неприятное письмо от Сони. Или скорее я не в духе. Вчера, гуляя, молился и испытал удивительное чувство. Вероятно, подобное тому, которое возбуждают в себе мистики духовным деланием: почувствовал себя одного духовного, свободного, связанного иллюзией тела.

Ф. II. 97. Е. б. ж. (53: 141).

(Следует пояснить, что первая запись, «25 февр. Никольское. 1897. Е. б. ж.», сделана 24 февраля. Последняя запись, «26 Ф. II. 97. Е. б. ж.», сделана 25 февраля.)