Кто я?

Народ сомневался, но против науки куда – ж попрешь, решили проверить на буровой. Проверили – результат замечательный. Ни каких изменений в работе дизелей. Только старые дизелисты заявили сразу: «Угробим дизеля. Нельзя». Да кто их будет слушать. И перевели на новое топливо несколько буровых. Ходили АТСы с пяти кубовыми емкостями, возили конденсат. Я командовал одно время отгрузкой того канденсата. Смешивали диз.топливо и конденсат просто: в двадцати четырех кубовую, скажем, емкость заливали двенадцать кубов диз.топлива и двенадцать кубов конденсата, и вся недолга. И все вроде бы шло прекрасно. Да только емкость объемом двадцать четыре кубометра это не пробирка. В один черный зимний день заклинили вначале два дизеля, а затем посыпались сообщения с других буровых, учавствовавших в эксперименте; разразилась катастрофа. Бурение встало на нескольких точках. Мигом появились следователи. Выяснилось, что в емкостях это топливо отстаивалось и постепенно разделялось на фракции. При этом диз.топливо, как более тяжелое, располагалось внизу а конденсат соответственно сверху. Дизеля и работали на чистом диз.топливе пока оно не заканчивалось. А затем переходили на работу на чистом же конденсате, работали не долго: пару часов и клинили.

Таким образом получил Бажин вместо ордена увольнение. Прикиньте, что бы было с ним в сталинские времена. Жалко, мужик был хороший только шибко азартный.

Вертолеты

В первый раз лететь на вертолете интересно и жутковато. В дальнейшем надоедает до тошноты. Главное ревут его турбины уж очень громко, аж уши закладывает; наушников в то время не выдавали. Вертолеты наши МИ-8 и МИ-6 трудились как пчелки: возили и людей и диз.топливо, и продукты, и другие грузы. МИ-8 берет на подвеску 2-2,5 тонны и людей человек десять. МИ-6 помощнее – на подвеску 5-6 тонн плюс люди и груз в чрево. Если надо было перетащить больший груз убавляли заправку, потому заправка керосина у них сопоставима с полезной нагрузкой.

Мастера на буровых по самой своей природе всегда норовят подвеску сделать потяжелее, что бы перетащить все меньшим количеством рейсов. Вот выходит механик из восьмерки, критически осматривает подвеску и спрашивает:

– Честно , сколько?

– Ну, две семьсот. Увезете?

Идут к машине, беседуют с командиром. Летчикам скучно изо дня в день заниматься извозом; душа просит чего ни будь необычного, адреналина в кровь. «Попробую, но если что, сам понимаешь, – Мастер скребет затылок – Ладно пробуй». И начинается цирк с риском для вертолета и десятка человеческих жизней. Винтопрульная машина зависает над землей, цепляют подвеску,которую она с трудом отрывает и поднимает на высоту метра в три – больше не может. Тогда командир ставит ее под углом градусов в 30 к горизонту и пускает вперед. Происходит разбег как у самолета по ВВП. Набрав скорость, машина набирает и высоту; и наконец уносит тяжесть, запрещенную к перевозке всеми инструкциями. Правда бывает, что и не вытягивает. Однажды у меня вертолет таким образом разгонялся над речкой, пытался набрать скорость, чтобы затем соколом взмыть вверх, но не осилил. Пачка труб одним концом врезалась в высокий глинистый противоположный берег. К счастью четко сработал автосбрасыватель, и машина, облегченно вздохнув, взмыла таки в небо орлом. Трубы же верно и сегодня торчат из берега устрашающе аки пушки какие, озадачивая американских ЦРУ-шников, изучающих снимки со спутников – шпионов.

Бывало шестерка прет балок на подвеске, а тот вдруг начинает крутиться и раскачиваться. Механик жмет на кнопку сбрасывателя, вагончик кувыркаясь летит с небес на грешную землю – загляденье просто.

Хорошие машины наши вертолеты, надежные. А все же не обходилось ни одного года что бы не гробонулся где-нибудь вертолет, и люди гибли. Следом конечно идут приказы и инструкции. В наших силах было одно – улучшать вертолетные площадки на буровых. В конце концов искусство возведения площадок этих достигло высот не виданных. Теперь вертолеты не садились куда попало. Вертолетки стали делаться в два наката бревен, сверху обшитых плахой( это в безлесой тундре), с четырех углов от них разбегались красные флажки, а в темное время суток – огни. И венчала все сооружение полосатая кишка на высоченном шесте, для указания направления ветра, как на заправском аэродроме.

МИ -8 использовали еще и для охоты на волков, прямо как в песне Высоцкого. Известие о его смерти как раз в это время пришло. Все жалели безвременно погибшего, любимого народом певца. «Что делать, сердце. Говорят пил он сильно, потом вроде бы как бросил». То, что Владимир Семенович был наркоманом, узнал я много позже.

Так вот, если волки начинали уж слишком одолевать оленеводов, организовывалась охота: собирали охотников с ружьями, садили в вертолет, и вперед. Невольно вспоминаются рассказы отца о облавах на волков наших мужиков начала 20-го века. Только те носились на конях.