Кто ищет, тот всегда найдёт. Роман

- Да, - сознаюсь, - знаю, что он расстрелян в 42-м году, когда с товарищами бежал из плена, выбрался из окружения и вернулся к своим. Маше тогда было всего два годика, она и не видела отца ни разу, за что же её-то? Я, например, не считаю его виновным в том, что часто на войне случается и чаще всего не по вине солдат.

Ефимов нахмурился.

- Своё личное мнение держи при себе и не трепли языком понапрасну, ясно? – Я молчу: ясно-то ясно, а как промолчать, когда подозревают зря? Стать бессловесным гадом? Шипящим от бессилия гадёнышем? – В их представлении, - делится содержанием секретного документа Сергей Иванович из исключительного доверия ко мне, внушённого Радомиром Викентьевичем, и я это понимаю и ценю, - у тебя враждебная тяга к предателям и врагам народа, она является следствием твоего антисоветского мышления, развившегося, в том числе, и… в белогвардейские замашки, - начальник ухмыляется, радуясь совпадению ярлыков в заявлении нижеподписавшихся и в документе КГБ, - и поэтому выдвижение тебя на ответственные руководящие посты опасно. Вот так! На комсомольский учёт до сих пор не встал?

- Да какой из меня комсомолец? – досадую, защищаясь. – Дядя с бородой, стыдно с пацанами рядом…

- Скрытно приютил у себя в общежитии, - продолжает пересказывать содержание КГБэшного представления Ефимов, - настоящего, нераскаявшегося врага народа, постоянно встречался с ним наедине, по донесениям информатора, в полевых лагерях и о чём-то подолгу и скрытно беседовал, и не исключено, что вы готовили заговор против советской власти.

- Сарнячка! – произношу брезгливо.

- Что Сарнячка? – недоумевающее спрашивает Ефимов.

- Информатор. Горюнов предупреждал, что она осведомитель КГБ, а он в таких делах не ошибался. – У Сергея Ивановича треснул карандаш в стиснутых пальцах. Он встал, подошёл к окну, пряча от меня лицо. – Они его укокошили, - дополняю глухо.

- Кто они? О чём ты? – поворачивается начальник и опять садится за стол.

- КГБэшники, - утверждаю, не сомневаясь, особенно после скоропалительных похорон профессора. – Марат! – У Ефимова брови полезли на лоб от такого заявления, и я ему рассказал, как нашли Радомира Викентьевича с огнестрельной дыркой в виске, как тайно схоронили и какие заставили подписать бумаги. Сергей Иванович молча выслушал, насупясь, молча посидел, переваривая двойную неприятную информацию и, приняв решение, сказал:

- Ты, вот что, Василий. Прибереги при себе выдумки. Мало ли кто мог убить Горюнова, ты не видел. И Зальцманович не тревожь, Горюнов мог и ошибиться. Лучше скажи, что будем делать с этим? – поднимает заготовленный Дрыботием приказ. – Что ты там и кому напередавал без разрешения? – Рассказываю, как на духу, короткую историю быстрой передачи материалов по Угловому, не утаив и косвенного участия Шпацермана и нейтрального участия Сарнячки.

- Если бы я знал, - жалуюсь, - что такая передача не разрешена даже соседям-геологам, с которыми работаем бок о бок и постоянно обмениваемся неофициальной информацией, я бы ничего им не показал даже издали, - это я, конечно, крупно привираю.

Недолго размышляя, Ефимов зовёт звонком секретаршу:

- Дрыботия и Антушевича ко мне. – Те приходят, смотрят на меня подозрительно и враждебно и усаживаются против меня единым сплочённым фронтом. – У вас, что, - спрашивает шеф, - начальники отрядов запрашивают разрешения на передачу материалов геологам?

- Нет, - нехотя отвечает Дрыботий, почуяв, куда дует шефский ветер, - приказом передача материалов разрешена только техруком и только с разрешения экспедиции.

- Начальники отрядов поставлены об этом в известность? – настырно допрашивает Ефимов. Дрыботий пожимает плечами, смотрит на Антушевича, ища поддержки, но тот отводит глаза.

- Это входит в обязанности техруков.

- Проверили, - гнёт своё Сергей Иванович, - прежде, чем наказывать Лопухова? – Те молчат: отвечать нечего. – Игнат, - обращается начальник к Антушевичу, - принеси приказ, - а сам куда-то звонит. Из разговора становится ясным, что Шпацерману, просит найти приказ Когана по партии о передаче материалов. Тот ищет, а у нас все сидят в напряжённом молчании. – Нет? – переспрашивает в трубку Сергей Иванович. – Дай мне Зальцманович. – Гнетущая молчаливая атмосфера в кабинете накаляется. – Здравствуй, - говорит опять в трубку начальник, - ты знала о передаче материалов по участку Угловому Лопуховым? Так! А знала, что на это необходимо разрешение экспедиции? Нет? Ладно, - и кладёт трубку. Вошёл Антушевич и подаёт приказ по экспедиции. Ефимов внимательно читает и обращается к Дрыботию: - Почему здесь нет приписки, чтобы техруки довели приказ до сведения всех ИТР? – Дрыбодан кисло кривится, не желая признавать собственной недоработки.

- Они и без приписки должны знать. Что им, разжевать и в рот положить?

- Я этого не подпишу, - решительно отодвигает черновик Дрыбодановского приказа Ефимов.

- Я был против, - бормочет Антушевич, - можно было и без Лопухова договориться с Королём и переоформить акт передачи, если материалы этого заслуживают.