Кто ходит в гости по ночам (СИ)

Они молчат, но направляют свою любовь мне, а я с жадностью напитываюсь ею. Прижимают меня прямо к двери, ненасытные. Антуанетта уступает валькирии и своим развратным языком опускается ниже, заставляя меня шире раздвинуть ноги, чтобы ей было удобнее. Агата заглатывает меня полностью, до основания. Отпускает и вновь заглатывает. Они доводят меня до исступления своими ласками, и уже совсем скоро я взрываюсь глубоко в горле своей валькирии.

Обессиленный, опускаюсь на пол, рядом с ними. Как я буду существовать без всего этого? Как буду жить без них? Они сразу чувствуют перемены во мне.

— Прекрати скорбеть, — мурлычет Антуанетта, переплетая наши пальцы. — Мы ещё вместе.

— Давай вытрахаем из него все мысли, — обращается к ней Агата и шутливо щурится.

— И кто тебя таким словам научил? — наиграно возмущаюсь.

— Ты и научил! — Показывает язык.

— Ну, — протягиваю, — я плохой парень.

— Очень, — стонут в унисон и тянутся ко мне.

Отстраняю их и встаю.

— Ты куда? — недоумевает Антуанетта.

— Мне сейчас на всё плевать. Хочу вас обеих в кровать. — Маню их за собой, улыбаясь.

— Стихи, Рилан! — смеётся Антуанетта, подмигивая Агате. — Мы все делаем правильно.

Они следуют, как и всегда на протяжении уже долгого времени.

Суккуб седлаетменя, едва я опускаюсь на смятую простыню. Они не скучали без меня, мои девочки. Насаживается и громко стонет. Агата подбирается выше, лицом к Антуанетте, опирается коленями по бокам от моей головы. Даёт моему языку доступ к своим прелестям, чем я тут же пользуюсь. Они стонут, раскачиваясь на мне и целуются. Ни с чем не сравнимое удовольствие — дарить любовь своим женщинам. Мы изучили друг друга и знаем, как достигнуть пика наслаждения, не спеша, дурея от самого процесса. Дрожь проносится по всему телу, когда Антуанетта меняет угол проникновения, и я издаю гортанный стон в глубь Агаты, отчего валькирия пускает по нашей связи вибрацию из слабых электрических разрядов. Прошибает всех троих в одно мгновение. Это так возвышенно, так запредельно! Это настоящее единение наших сознаний, переплетение наших сущностей, переходящее во что-то большее. Мы проваливаемся в пустоту вместе, купаясь в любви одной на троих.

После, умиротворенные и сытые, мы лежим, обнявшись. Мои девочки пристроили свои головы у меня на груди и лениво пробегают пальцами по моему телу. Я улыбаюсь, даря себе возможность радоваться их присутствию, и вылавливаю из памяти воспоминания.

Я не должен был возглавить народ. Бремя правления суккубами должно было достаться моей старшей сестре. Тогда я впервые встретил Антуанетту. Она мне не запомнилась. Просто одна из многих юных суккуб при дворе, которых было столько, что я даже не старался удержать в памяти их имена. Будучи последним суккубом мужского пола княжеских кровей, я всегда был избалован женским вниманием. Они сами искали встречи, сами вешались на шею. А самые смелые пробирались в мою спальню. Антуанетта была решительней прочих. И весьма настырна. Но даже тогда я не спрашивал её имя. Хотя образ суккубы уже порядочно примелькался, и я даже стал мыслить над тем, как устранить её со двора, чтобы не бросить тень на её репутацию.

А потом произошло покушение на княжескую семью. Яд был в вине. Антуанетта тогда нагло уселась рядом со мной, не смутившись моего взгляда. Как позже призналась, она просто не могла без меня, ей хотелось все время быть рядом. И вот в тот судьбоносный момент её быстрая реакция спасла мне жизнь. В секунды оценив состояние моей матери, на тот момент княгини суккубов, и сестры, Антуанетта выбила бокал из моей руки. А я уже подносил его к губам. В первые минуты я просто хотел убить её. Даже схватил за голову, чтобы оторвать, наслаждаясь исходившими от неё волнами боли. Настолько она меня тогда разозлила. К счастью, не успел.

За столом поднялась паника. Только тогда я отшвырнул Антуанетту в сторону и оценил ситуацию. Охрана взяла в кольцо всех присутствующих, подоспели лекари и маги, но было уже поздно. Голова матери лежала на блюде, взирая на происходящее безразличным, остекленевшим взглядом, а тело сестры, содрогаясь в посмертных конвульсиях, сползало под стол.

Всего за один вечер мой привычный мир рухнул, сминаемый ураганом навалившихся обязательств, к которым я был совершенно не готов, но и передать правление было некому.

Первым следовали разбирательства. Всех присутствующих на ужине допросили с особым пристрастием. Антуанетту в числе многих бросили в темницу, а я в своей глупой злобе этому не помешал. Теперь я это понимаю. Только осознание своих ошибок их не отменяет, лишь дарит опыт на будущее.

Слугу, подмешавшего яд, нашли быстро. Путем исключения и магических уловок. Он не успел покинуть двор. Но доказать причастность инкубов, которых подозревали я и мои советники, не удалось. Все оказалась более прозаично. Одна из семей захотела власти. Помню эти события так, как если бы всё произошло ещё вчера.

Мы стояли в пыточной, где на одном из столов корчился виновный. Он, выплевывая кровь, назвал имя заказчика. Услышав его, я рассвирепел. Это семья Антуанетты.