Кто хоронит мертвецов

— Ты был прав; она действительно беспокоится, что капитан Уайет может оказаться не таким любезным и открытым, каким старается казаться. Она также рассказала мне, что мисс Престон и капитан поссорились в середине музыкального вечера леди Фанингхэм, после чего Энн сослалась на головную боль и ушла домой. До десяти.

Она подняла глаза. Девлин нахмурился, затем сказал:

— Мне это не нравится.

— Я и не думала, что тебе понравится.

Он кивнул на книгу в её руках.

— Какое отношение имеет к этому внебрачная дочь Якова II?

— Мисс Остин заинтересовало моё ожерелье. Она сказала, что оно напоминает ей украшение, которое она однажды видела на портрете женщины, считавшейся дочерью Якова Стюарта от одной из его любовниц. Что весьма интересно, потому что на обратной стороне кулона находятся два переплетенных инициала.

— А. С. и Дж. С.

Геро уставилась на него.

— Откуда ты знаешь?

Себастьян отвернулся и пошел туда, где у камина согревался бренди. Геро увидела, как напряглись плечи мужа, услышала его натянутый голос.

— Ожерелье когда-то принадлежало моей матери, — сказал он, вынимая пробку из графина. — Она была в нем, когда пропала в море тем летом, когда мне было одиннадцать лет.

Геро почувствовала, как внутри у неё разливается зияющая боль — боль, что она всегда испытывала, думая о потерях, понесенных мальчиком, которым когда-то был её муж. В одно жаркое памятное лето он потерял и старшего брата Сесила, и мать.

Над камином в гостиной висел портрет Софи, графини Гендон, и Геро часто ловила себя на том, что разглядывает его. Графиня была красивой женщиной, с волосами цвета золотых гиней, изящно очерченным лицом и ясными глазами, искрящимися умом, юмором и дикой жаждой, словно она тосковала по чему-то, чего не хватало в её жизни. И вот однажды солнечным августовским днем Софи отплыла из Брайтона на яхте подруги, чтобы совершить небольшую увеселительную прогулку, и так и не вернулась.

Пропали в море, говорили они всему миру, говорили Себастьяну, хотя он и отказывался в это верить. День за днем мальчик стоял на скалах, глядя на волны, ожидая её возвращения, убежденный, что его мать не могла умереть. Что если бы она умерла, то он бы это почувствовал. Со временем Девлин смирился с общепринятой версией, но, повзрослев, понял, что всё это было ложью. Софи просто оставила графа — человека, которого он ошибочно считал своим отцом.

Оставила и его самого.

Себастьян поделился с Геро многими из своих самых тёмных, самых болезненных секретов. Но правду о его матери, о том, что она всё ещё жива, Геро узнала только от Джарвиса. И никогда не упоминала об этом.

Геро посмотрела, как муж плеснул бренди в свой бокал, и тихо спросила:

— Но ведь на самом деле она не потерялась в море, правда, Девлин?

Он посмотрел на нее через плечо, забыв о графине, который держал в руке, его лицо застыло от сдерживаемых чувств.

— Тебе Джарвис сказал?

— Да.

— А сказал еще, что она сбежала в Венецию со своим последним любовником — красивым молодым поэтом, на добрых десять лет моложе её?

— Нет. — Геро отложила книгу и спустилась с лестницы, не сводя глаз с лица мужа. — Откуда у моего отца это ожерелье?

— Она снова появилось два года назад, на шее мертвой Джиневры Англесси.

— Но… — Она покачала головой, ничего не понимая. Себастьян раскрыл убийство Джиневры, как и многие другие. Но это было до того, как жизнь Геро стала неразрывно связана с его жизнью.

— Где она его взяла?

— Кажется, моя мать подарила ей его много лет назад, когда они ненадолго встретились на юге Франции после Амьенского мира. Джиневра была тогда еще ребёнком. — Девлин вставил пробку в графин и отставил его в сторону. — Моя мать была любовницей французского генерала.

Геро изучала его напряженное лицо.

— Ты не знаешь, где она сейчас? Я имею в виду леди Гендон.

Он покачал головой.

— Я нанял людей для её поиска, но во время войны это достаточно сложно.

«Почему», — хотела спросить Геро. — «Почему ты так отчаянно пытаешься найти мать, которая уплыла и бросила тебя, когда ты был так юн? Оставила тебя с человеком, который, как она знала, не был твоим отцом?»

Но затем поняла, что знает ответ: её муж искал красивую, смеющуюся графиню, потому что все еще любил её, несмотря на отчаяние, гнев и боль предательства. И потому, что хотел спросить свою мать, кто же из многочисленных неназванных любовников был отцом человека, ныне известного миру как виконт Девлин.

— Я все ещё не понимаю, откуда это ожерелье взялось у Джарвиса, — сказала Геро.

— Я отдал. У меня не было никакого желания снова его видеть.

Она расстегнула застежку украшения и протянула его Девлину.

— Прости, что надела его. Я не знала.

Он не сделал ни малейшей попытки забрать ожерелье.

— Портрет, о котором тебе рассказывала Джейн Остин — она не упоминала, где его видела?

— В местечке под названием Норткотт-Эбби, недалеко от Ладлоу.

— Ладлоу?

— Да. Почему ты удивляешься? — спросила Геро. И тут же поняла, почему: Джейми Нокс, владелец таверны на Бишопсгейт, который был настолько похож на Девлина, что мог сойти за его брата, был родом из Ладлоу.