Кто кого предал

— Я ходил к Бурокявичюсу с этим вопросом, предлагал купить для нас всех в Белоруссии дом. Нет, — спорил он, — это панические настроения… 19 августа 1991 года я был в Сочи, зашел в море, слышу — две женщины разговаривают между собой про Москву и про Горбачева. Вышел из воды, говорю жене: собирайся, поехали домой. Прилетели в Вильнюс в час дня. В три я уже был у Бурокявичюса. Спрашиваю: что происходит? Он говорит: «То же, что и 13 января, — провокация». Какие-то указания поступали? «Ничего абсолютно. Нас предали, и это переворот». Мы собрали в тот же день бюро ЦК, обсуждали, что делать. Я поднял вопрос: будем ли переходить в подполье? Бурокявичюс отвечает: нет, никакого подполья не будет… Звонит Бразаускасу (лидер расколовшейся ЦК компартии Литвы, будущий президент Литовской Республики. — Г. С.), и последний сообщает ему, что состоялось заседание сейма, где решено было запретить коммунистическую партию. Иными словами: уезжайте куда хотите, потому что здесь вас могут убить… Вот по этому совету Бразаускаса мы и стали действовать. Так получилось, что у меня были билет и виза в Германию, где жили двое моих сыновей. Когда началась вся эта катавасия, одного сына исключили из университета из-за отца, у второго тоже начались проблемы на работе, и они уехали. Ну ладно, думаю, — съезжу на неделю. Уехал в Оснабрюк. Звоню оттуда секретарше, а та рассказывает: все разъехались, никого нет, возвращаться некуда. Тогда позвонил своему брату, он был профессором университета. Тот говорит: категорически не при-езжай, убьют прямо на границе. Дело в том, что в литовской печати появилась статья, где называлась моя фамилия и рассказывалось, что у коммунистов якобы прошли обыски, в том числе и у меня, и нашли какое-то оружие. Никакого обыска у меня дома, конечно, не было, но смысл публикации был таков: по стране бродят опасные вооруженные коммунисты, потому их следует пристреливать. Пришлось мне до 2001 года оставаться в Германии. Помощи, выделяемой политическим беженцам, было вполне достаточно, чтобы прожить. Я стал учителем игры в шахматы, участвовал в турнирах, иногда выигрывал.

«Пока эти два паука в банке — Горбачев и Ельцин — между собой не разберутся, ничего не изменится». Фото из архива Г. Сапожниковой.

— Почему же мы с вами разговариваем сейчас в Минске, а не в Берлине?

— Я решил вернуться довольно давно. Но мой советский паспорт был недействителен. С тем немецким документом, что мне дали, — кандидат на получение политического убежища — я не мог пересечь границу. Литовского гражданства мне не дали, зато я получил российское. Заявляю в Германии, что хочу выехать, — а там все вдруг заволновались, забегали. Не могу понять, почему вдруг стал для них таким ценным кадром? Оказывается, Литва уже два раза обращалась в Германию с требованиями о моей выдаче. И немцы не знали, что делать, — то ли нарушать закон, то ли портить политические отношения с Литвой? 2 января 2001 года ко мне приехали полицейские, отвезли в аэропорт и проводили. Прилетел в Минск — никто даже никаких вопросов не задавал.

— В Белоруссии все сложилось удачно?

— И прописку дали, и пенсию. Дело об организации переворота с целью захвата власти, в чем меня подозревают в Литве, согласно которому я будто бы «нападал на студентов, пытался захватить железную дорогу и угрожал остановить Игналинскую ГЭС», — до сих пор не закрыто. Это очевидная глупость: никакой другой законной власти, кроме советской, в 1991 году не было, я был гражданином СССР, а Литва — советской республикой, одной из пятнадцати.

* * *

Литва еще раз догнала профессора Лазутку и плюнула ему в спину. Осенью 2014-го любимая жена Валентина Антоновича, Анна Клементьевна, поехала в Вильнюс проведать сына. И больше оттуда никогда не вернулась. Инсульт… День ее похорон он провел один, глядя на церковь из окна их минской квартиры. Если бы 82-летний профессор поехал проводить супругу в последний путь, его бы арестовали прямо на литовской границе.

Станислава Юонене: «Моей родины больше не существует» Как к штыку приравняли перо

— Дураки, думали, что им дадут колготки и колбасу… Что у них будет демократия… — ворчит, накрывая на стол, бывший редактор газеты «Тарибу Летува» («Советская Литва») Станислава Юонене.