Кто на свете всех темнее

— У богатых свои причуды, и мой друг предпочитает нанять тебя. Учитывая, что телешоу — это просто телешоу, постановка для планктона. — Людмила взглянула на настенные часы. — Как я уже говорила, тут успели произвести кое-какие переделки — водопровод заменили полностью, как и систему отопления, на кухне поставили технику, в нескольких ванных установили стиральные машины. Также полностью поменяли проводку во всем доме, очень осторожно, конечно, чтобы сохранить колорит и аутентичные материалы, а потом… В общем, сама все увидишь. Твоя задача заключается в том, чтобы проверить, что с домом не в порядке. Ты можешь открывать все сундуки, шкафы и комоды, брать любые вещи, но главное — проблема в том, что в этом доме есть… Ну, что-то есть. Не могу объяснить. Это нужно видеть, чтобы описать, дело в том, что каждый видит что-то свое.

— Вы что, собираетесь меня здесь оставить?!

— Идея была именно такая. — Людмила усмехнулась. — Послушай меня, девочка. Просто сделай то, что сделала в квартире у Валентины, получится — отлично, не получится — ну, значит, так тому и быть.

— Тогда мне нужен план дома.

— К сожалению, его нет. — Людмила развела руками. — Не сохранился, и мой друг только собирался его заказать, но не успел. Да зачем тебе план? Ты сама все рассмотришь. Надеюсь, у тебя получится сделать то, что хочет мой друг.

— Да что здесь такое происходит?

— Ты это либо увидишь, либо нет. — Людмила снова взглянула на часы и заторопилась. — Я не хочу, чтобы ты была предвзятой, так что сама поймешь… Или нет. В общем, попробуй, и если выйдет — благодарность хозяина дома будет весьма существенной, и это помимо восстановленных документов.

Мне больше нечего сказать. Да и стоит ли что-то говорить? Говорят, кальмары весьма любопытны — тут у нас есть нечто общее, я тоже любопытна. Но дело в том, что я, в отличие от кальмаров, осторожна, да и сама затея кажется мне весьма сомнительной.

Зачем я им понадобилась, если до этого они меня знать не знали?

На лестнице затихли шаги Людмилы, хлопнула входная дверь.

Я взяла пакет с одеждой, срезала бирки со всех вещей и отправилась искать ванную. Людмила сказала, что установлены стиральные машины, а я все новые вещи обязательно стираю, надеть что-то, предварительно не постирав, для меня немыслимо. Это пошло еще с тех времен, как я ошивалась в подсобках магазинов — видела, как хранятся вещи, сколько раз их примеряют самые разные люди. А ведь до этого ткань везли, фасовали, перефасовывали и разгружали, что-то шили, паковали, везли на склады, снова паковали и снова везли… Пока джинсы дойдут до конечного потребителя, их коснутся сотни рук, оставив на них свои эпителиальные клетки и ДНК.

В ванной, несмотря на то что сохранили всю старую обстановку, действительно установлена современная стиральная машина, и я запихнула в нее вещи, всыпала порошок и запустила программу с сушкой. С некоторых пор превыше всего я ценю возможность помыться и постирать одежду.

Блага цивилизации начинаешь ценить тогда, когда их теряешь.

Большая ванна, стоящая на золоченых ножках, словно сошла с фотографий столетней давности. Я нашла в шкафу полотенца и решила принять душ. Вода зашумела, и в ее шуме я услышала смех, голоса, звуки джаза — ощущение, словно где-то работает телевизор. Но это для меня не новость, я и раньше в шуме воды всегда слышала голоса и смех.

Вернувшись в комнату, я прислушалась к дому — тишина запредельная.

В ванной мерно гудит машина, а я, завернувшись в полотенце, пытаюсь решить, что же я надену, ведь все обновки пока в стирке, а надевать на чистое тело одежду, в которой полдня фасовала арнаутку на пыльном складе, неохота.

Я открыла шкаф, стоящий вдоль стены. Людмила сказала, что я могу это сделать — так почему бы и нет.

Шкаф набит одеждой, пахнущей какими-то сладковатыми духами. Вечерние платья из шелка и бархата, расшитые стеклярусом или украшенные мехом, — я вспомнила свои вечерние платья и сняла с вешалки синее длинное платье. Оно выполнено из тонкого бархата, украшено кружевами, на корсаже блестит брошь. Ощущение, что его только что сняли и повесили в шкаф — запах до сих пор ощутим, едва уловимый.

Следующее платье зеленое, как эльфийский луг, — тоже бархатное, украшенное золотистой вышивкой, рукава из тонкого крепдешина точно в тон, тоже затканы золотистыми цветами… Мне очень хочется примерить его, и оно, в отличие от предыдущего платья, не сохранило запаха прежней хозяйки.

Я сбросила полотенце и надела платье.

Оно подошло, словно было сшито на меня — отчего-то меня это не удивило, а ведь должно было удивить.

В шкатулке на туалетном столике обнаружились драгоценности, и я выбрала набор из янтаря — изумруды слишком тривиальны и ожидаемы, а бриллианты тяжеловесны.

Наверное, комично я выгляжу — в элегантном бархатном платье, в шикарном янтарном ожерелье и босиком.

Где-то в доме зазвучал рояль.

Ей-богу, как в дурацком фильме ужасов.

7

Когда-то я смотрела некую передачу об одной великой актрисе. Кто знает, что она была за человек, но актриса замечательная, не то что эта Линда Ньюпорт, о которой я впервые услышала сегодня.