Кто они такие

В один момент я в Майл-энде, думаю о лекции, застегивая свой «Авирекс», птушта ветер хочет слизнуть меня, думаю о том, что сказал Ницше, думаю о том, чтобы вставить одной сомалийской лапочке, с которой разговорился на автобусной остановке, думаю о том, чтобы сделать очередной скок с Готти и Большим Д, и о том, что хочу жареной курицы, нет, хочу куриный кебаб с чесноком и соусом чили на мясе, и массой бургерного соуса на картошке. А в следующий момент я заперт в этом стакане и гляжу на свои руки, сжимая кулаки, и думаю, как будет в Фелтеме, не схвачусь ли я там с кем-нибудь в первую же ночь? Как только я вижу, что дело дрянь, нахуй разговоры, я сразу бью в табло, даже если потом огребу. Как сказал Готти, ты должен вырулить это, должен выстроить это дерьмо. А иначе неспособность к насилию доконает тебя.

Все мы, по сути, производные всех прожитых моментов, и иногда мы становимся чем-то таким, о чем не могли и подумать. Когда меня посадят, мне придется свернуть все эти части себя и запрятать их подальше в пещеры бытия. Опять же, люди говорят, что в тебе столько сторон, всех этих граней одной личности: грань, играющая на пианино, грань, которая пишет и хочет писать больше, грань, думающая о древних пришельцах, создавших человеческую расу, грань, которой хочется пырять кого-то, грабить богатых и разбойничать, – и на самом деле все это не разные грани, или стороны, или части. Все это составляющие чего-то единого. Одного целого. Представь, к примеру, гигантскую колонну: тебе ни за что не увидеть всю ее окружность сразу, так что люди видят лишь ту грань, которая у них перед глазами.

Так или иначе, я здесь.

В Фелтеме, тюрьме Ее Величества. Грязно-красный кирпич и зарешеченные окна, которые никогда не откроются. После шмона с раздеванием – брюки снять, трусы снять, нагнуться, яйца подобрать, покашлять – после оформления, после того, как забрали мою одежду и я надел тюремные джинсы и рубашку с коротким рукавом в тонкую продольную сине-белую полоску, а сверху – серый свитер, после всего этого я становлюсь заключенным ТФ6677, и меня направляют в приемный корпус к остальным новоприбывшим – сборищу уставших лиц, наждачной кожи, давящих и подавленных взглядов, застывших чувств, вырванных надежд.

Этот корпус называют Зимородок. Я в отдельной камере, вверх по лестнице от площадки. Всех сажают в отдельные камеры, во избежание любых терок первые несколько суток. Синие металлические двери. Желтые стены. Металлические поручни. Нацарапаны простые слова. На металле. На стенах. Имена, даты, почтовые коды. 3 братва, Здэс бил Кофи Реальный Брутальный ’04, Феды говноеды, Пекхам, ТОЛЬКО СЕМЬЯ говна пирога, Младой ходок гуляет ’03, Братва с моста, ЛКД любовь к деньгам, свободу Элке, N15, SW9 Реальный Ридазин – следы жизней, прожитых в моменты неистовства. Хорошая новость и плохая. Ха. Дежурный реально меня подъебал.

В камере. Металлическая койка с зелеными простынями и жесткой подушкой. На стене над койкой кто-то написал БАНДА НЕТ ЛЮБВИ. В углу толчок. Раковина. Стол. Нужна бумага и ручка. Завтрак в коробке, когда нас будят в семь утра: тюремные хлопья и пакет долгоживущего молока. Ставлю на окно, рядом с металлической вытяжкой, чтобы не нагревалось. Дубаки бдят, чтобы ты не спал днем. Если заметят, получишь дисциплинарное взыскание. Обед в полдень. Ужин в пять вечера. Тюремная хавка – даже слов не буду тратить на это дерьмо. Четырнадцать часов от ужина до завтрака без еды. А завтрак просто ни о чем, так что практически девятнадцать часов без нормальной еды. Каждый день. Двадцать три часа я заперт в камере. Во всем этом что-то странное – я как будто даже не могу рассказать об этом – никаких слов не хватит, чтобы описать такое. Можно применять ассоциативные и сложносоставные слова, давать как можно больше подробностей, но это будет только дальше уводить от самой сути, потому что здесь на самом деле применимы только простейшие слова, простейшие ощущения, понятные каждому – холодно, твердо, пусто, никак – как раз эти куцые слова самые верные. Но даже это пустая трата слов. Возникает впечатление чего-то большего, чем оно есть, потому что ты применяешь слова для описания этого, тогда как это просто пиздец, и тысячи людей проходят через это прямо сейчас.