Умом поехать, что никто больше не пишет бумажных писем. Только смс, электронные письма и т. п. – слова, составленные из тех же всем знакомых цифровых букв. Но, когда ты в тюрьме, ты в итоге пишешь письма людям, которые тебе дороги, и они пишут тебе в ответ, и это раскрывает в вас нечто тайное. Словно письмо от руки выявляет в человеке самую правду или еще какую хрень. И самая шиза в том, ты можешь узнать все о своем братане – его привычки, жизнь, даже его надежды, – но не узнаешь, какой у него почерк, пока его не загребут и он не напишет тебе письмо. Не уверен, что именно это выявляет, но точно что-то важное. Мы созваниваемся, поскольку Рекс пронес мобилу вначале, но именно буквы на бумаге объединяют нас глубже всего.
Рекс присылает мне З/П – заявку на посещение, – и я еду поездом в Кент, поскольку ему дали птицу в ТЕВ Рочестер. Когда я вижу его в комнате для свиданий, я счастлив, как слон. Он шагает ко мне в блескучих разноцветных «Бэйпах» и выглядит зверским крепышом. Мы одновременно говорим, братан, затем садимся и болтаем, и я ему рассказываю, что наконец порвал с Йинкой. Если совсем честно, говорю я, это она порвала со мной, птушта не смогла принять, что я не хочу с ней жить, а он говорит, она не была той самой, Снупз, она не была той самой, ну ее нахуй по-любому, и я говорю, это теперь сто процентов в прошлом. Тогда он смотрит на меня и говорит, я говорил тебе про Готти, разве нет? Говорил, что он не мог смотреть мне в глаза, когда мы болтали у меня на хате. Я говорю, знаю, братан, знаю, и провожу рукой по лицу, словно пытаюсь стереть память. Через час посещение заканчивается, и он говорит, чуваку осталось всего пять месяцев, Снупз, скоро встану на дорогу, братан, и я говорю, жду не дождусь, брат, мы наедем на этих самозванцев. Рекс говорит, конечно, брат, нам только нужна пара волын и мотик, и это будут Рекс и Снупз, реальные перцы, но сперва, смотри, окончи универ, не делай ничего ни с кем, пока я не встану на дорогу.