Кто поверит эху? - Часть 4 (СИ)

- Пока рухэй будут заняты крепостью, проходы на юг останутся свободны, даже если перекроют восточные тропы, - убеждал он. - Пока еще не одолели ущелье...

- Я остаюсь, - сказала она, пряча руки в рукавах и сжимая до боли пальцы.

- Мне некогда с тобой спорить, - вздохнул командир. Наклонился, поцеловал ее в лоб, - Через полчаса уедешь отсюда со своими служанками, Минору присмотрит, и еще я дам человека. И... вот, - положил на столик тугой кошелек, - Возвращайся к родным.

Минору, оставив хозяйку, поспешила следом за ним.

Сайэнн сползла со скамьи на пол; все равно слишком высоко, второй этаж, и фундамент высокий. Лечь бы на землю, прижаться к ней плотно-плотно. Самой стать землей.

А ведь он - не командир, другой - не соврал ей ни словом. Она сама придумала, на чьей он стороне - готова была принять любую, кроме той, что оказалась на самом деле.

Во рту был горьковатый привкус хвои, и сухость - словно наелась сосновых опилок.

А перед глазами - Энори, каким он был еще недавно в ее комнате. Устроился на подушках, уютно ему тут, словно не тайно пришел к чужой женщине. Красивый. Живой. Вот так он глянул чуть искоса, тяжелая прядь упала на лоб, но не ее потянулся убрать - а прядку с лица Сайэнн. Ласковый жест, и такой... почти родной, словно давным-давно они одно целое.

И снова поднялась рука перед внутренним взором, и снова...

...Где эта клятая Минору, когда она нужна? Хоть бы прислала кого-нибудь вместо себя. А ведь она обо всем догадалась...

Обещала не бросать, и вот она, верность.

Минору так и не пришла. Сайэнн поднялась, одернула платье, направилась в свои покои.

- Один только вопрос...

В коридоре, скрестив на груди руки, возвышался первый заместитель командира. Темный; одежда, головная повязка, лицо; только шитый золотом знак на повязке ярко блестел.

- Я вас слушаю?

- Твой приятель из этих мерзавцев, или тебе попросту заплатили?

- Не понимаю, - холодея, сказала Сайэнн.

Всегда был к ней почтителен, хоть и сух - но так он вел себя со всеми. Да, недолюбливал молодую веселую женщину, боялся, что ее прихоти командир поставит превыше всего. Но при себе держал недобрые мысли, если они и были. А сейчас довольно грубо развернул, втолкнул ее обратно в комнату, будто провинившуюся служанку, сказал с неприкрытой враждебностью:

- У меня нет уверенности, иначе бы я доложил. Но я думаю, это ты помогла.

- С ума вы сошли, по-моему, - ответила Сайэнн, подчеркнуто не замечая неуважения, жуткого от человека, всегда поступающего как предписано.

- Кто-то к тебе приходил ночами... мои люди следили, но не сумели его поймать. И ты читала бумаги командира. Если попробуешь уехать, сбежать...

- Если я попробую, то уеду, - ответила Сайэнн спокойно и неожиданно для себя почти весело. - Но я уже отказалась, хотя господин Таниера намерен отослать меня силой. Так что вы сейчас мой союзник - спрячьте меня где-нибудь, и доложите, что я покинула крепость.

Мужчина не сводил с нее недоверчивого взгляда.

- Так это не ваших рук дело?

- Не кажется ли, что я была бы последней дурой, до упора оставаясь в Сосновой? Только смотрите, теперь не откажитесь мне помогать! Иначе... так и будете мучиться сомнением, виновна ли я. Даже в Нижнем Доме, - Сайэнн коротко рассмеялась.

Все они скоро окажутся там. И она - точно без права выхода очень и очень долго.

Собственные покои казались чужими, незнакомыми. Занавеска - вышитые уточки, символ семьи. Пальцем погладила атласные спинки. Селезень хорош, а его подружка слишком уж блеклая. Грустная. И на сундуке уточки вплетены в резной орнамент - надо же, не замечала. Зачем так много их? Семья у нее тут, что ли, была?

Бродила, разглядывала. Думала.

Можно во всем признаться, только зачем? Пусть уж Таниера до последнего считает ее чистой и верной. Этот человек ее любил, и не его вина, что невзаимно. И как она подойдет, скажет? Кому другому бы могла в глаза посмотреть - уже смотрела четверть часа назад, - но не командиру Сосновой, не мужчине, которого она предала и лишила всего.

- Я обещала о вас позаботиться, - голос сзади был тусклым и пыльным, он не мог принадлежать Минору. - Вернемся в деревню, в город...

- Поедешь одна. Ты ведь... все поняла. Он увидит, как ты уезжаешь, меньше будет вопросов.

- И не просите...

- Да я и не прошу, я приказываю.

- А командир-то мне говорит - береги, мол, ее; я и не думал, что она остаться захочет, а у нее сердце-то золотое...

- Нет у меня сердца совсем. И поэтому ты уедешь, а я останусь.

- Думаете, он - тот - заберет вас отсюда?

- А ты дура, похоже, - сказала Сайэнн, какое-то время не мигая глядя на служанку; ту испугали до странности большие и прозрачные глаза. - Но за мою ошибку не тебе отвечать. Уедешь, будешь меня помнить. Может, расскажешь кому, что я сделала - как пожелаешь. А будешь настаивать, что меня бросить не можешь - я все расскажу командиру. Порадуй всю крепость тем, как меня убьют за измену. Нет? То-то.

Крепость покинуло какое-то количество женщин; могли уйти больше, но опасались засады по дороге. Мужчин не отпускали.