КТО РЕПРЕССИРОВАЛ В 30-х БРАТЬЯ БЕРМАНЫ? СТАЛИН? ИЛИ... Том 9.

Уже после убийства Кирова совершенно недопустимые промахи допускались в деле раскрытия троцкистско-зиновьевского заговора. Вот факт первый. Известный эмиссар, расстрелянный по первому троцкистско-зиновьевскому процессу — Ольберг. Оказывается, что этот Ольберг был известен органам НКВД еще в 1931 г. по материалам иностранного отдела (Сталин. Как преступник?). Совершенно верно, т. Сталин. По материалам иностранного дела и по материалам, пришедшим одновременно из Коминтерна от т. Мануильского. В этих материалах дается совершенно исчерпывающая характеристика Ольберга. Характеристика эта заключается в том, что Ольберг является близким человеком Троцкого, связан непосредственно с Троцким и с его сыном Седовым, что он направляется в СССР для троцкистской работы, что вообще этот человек связан с самыми разнообразными кругами и не исключалось, что он связан с охранкой, тогда указания, правда, были на рижскую охранку (Сталин. На немецкую?). Нет, т. Сталин, на рижскую охранку. Первое время этим Ольбергом по его приезде занимались, а затем бросили и по сути дела предоставили ему возможность почти в течение 3 лет с небольшими перерывами, когда он уезжал из СССР, безнаказанно создав террористические группы (Сталин. Почему в Россию пустили? Как интуриста?). Нет, это после его как интуриста пустили, первый раз он приехал для поисков работы (Постышев. Как политэмигранта, очевидно). Нет, для поисков работы (Постышев. Как же его все-таки пропустили?).

Факт второй, товарищи. В декабре 1934 г. непосредственно после убийства т. Кирова в СПО ОГПУ поступают агентурные сведения о некоей Артеменко. Артеменко человек очень близкий Рыкову, жена Нестерова. Агентурные материалы говорят о том, что она распространяет совершенно нетерпимые провокационные слухи и ведет регулярное наблюдение за машиной т. Сталина. Об этом докладывают Молчанову. Молчанов предлагает вызвать Артеменко к нему. Вызывает Артеменко, показывает ей этот агентурный материал и говорит: прекрати всей этой провокацией заниматься, прекрати следить за машиной. Иначе плохо будет (Оживление в зале. Калинин. Дружеское предупреждение). Она уходит. Через некоторое время, 26 декабря начальник первого отдела Григорьев рапортом доложил, что «по полученным от Сережи (агента) данным, известная нам Артеменко, несмотря на ваши предупреждения продолжает распространять сведения, не подлежащие оглашению, разные сплетни и следить за машиной». В этом рапорте Григорьев приводит целый ряд других вещей, из которых видно, что Артеменко связана с правыми. Молчанов пишет такую резолюцию: «Тов. Григорьев, вызвать ко мне вторично срочно Артеменко и дать по ее приходе этот рапорт» (Движение в зале). Артеменко вновь вызывают и снова ее предупреждают, что дело кончится плохо, если она не прекратит своей работы (Голос с места. Работай осторожно). Да, дают понять, работай осторожно (Постышев. Дают ей знать, что за ней следят. Калинин. Прямое предупреждение).

Факт третий. В январе 1935 г. в ГУГБ поступает сообщение, что на квартире у Радека имеется тайник, где хранятся шифры для переписки с Троцким и сама переписка с Троцким. Вместо того, чтобы найти способы изъять этот тайник, а этих способов у нас достаточно, если даже не ставить вопроса об аресте того же Радека или об обыске его, можно было ставить в ЦК вопрос: разрешите обыскать Радека, имеются сведения, что у него тайник с шифрами и переписка с Троцким. Ничего этого не делается, говорят: пусть себе полежит переписка. И только когда арестовали Радека сейчас, один работник вспомнил, что была такая агентурная информация, прибежал и говорит: у Радека тайник есть. Этот тайник обнаружили, но там оказался шиш, потому что Радек был не такой дурак, успел всё убрать и оставил там совершенно невинную переписку (Лобов. Его предупредили наверно). Не знаю, этого не могу сказать. Вот, товарищи, основные факты, причем нельзя никакими объективными причинами объяснить эти провалы в нашей работе (Сталин. Это уже не беспечность). Это не беспечность, т. Сталин. И я к этому как раз хочу перейти. Возникает вопрос, является ли это ротозейством, близорукостью, отсутствием политического чутья, или все это гораздо хуже? Я думаю, что здесь мы имеем дело просто с предательством (Голоса с мест. Правильно, верно!) Иначе квалифицировать этого дела нельзя».