Кто сказал: "Война"? (СИ)

Вот и все. Оглядываться в последний раз на комнату не стала — не хватало еще расплакаться, как маленькой, а то и вовсе перетрусить и всю решимость растерять! Нет, она просто выйдет в сад, как всегда… только тихо, чтобы никто не заметил. Отец с братом в кабинете, матушка после целого дня предпраздничных дел наверняка отдыхает, тетка Рахи при ней. А вся домашняя прислуга как раз ужинает в кухне. Так что все у нее получится: и выбраться из дома, и по-тихому вывести коня. В конюшне седлать не будет и главными воротами не поедет, а прихватит снаряжение — и сразу вглубь сада. Окольными путями через заросли будет немного дольше и медленнее, но зато наверняка безопасно.

Все шло по задуманному: никем не замеченная, Салема выскользнула во двор, добралась до конюшни. В кладовой выбрала седло с уздечкой и пошла за конем.

Дверь заскрипела так, что сердце чуть не выскочило, но ничего не случилось, даже лошади в денниках не заржали. Только рыжий мерин всхрапнул навстречу, а потом ткнулся в плечо, зажевал губами ухо. Его и возьмет: Красавец — старичок мудрый, а ее Камея молодая и слушается через раз.

— Чшш, Красавец, чшш, милый. На вот, не шуми только.

Салема сунула ему припасенное яблоко. Красавец, схрумкав угощение, дал накинуть уздечку и спокойно вышел вслед за хозяйкой. Но, когда уже почти все трудности побега были позади, а до цели — ближайшей заросли деревьев — осталось всего-то пара шагов, кто-то вдруг окликнул:

— И куда мы собираемся на ночь глядя?

Отец.

Как?! Откуда он здесь? В один миг ее бросило в жар, потом в холод, колени и пальцы задрожали, а дыхание сперло как после бега.

— Отец?.. — только и смогла она ответить.

Неужели, знает?!

— А я за тобой от дома слежу. Увидел, и думаю: куда это моя дочурка собралась так поздно, одна, да еще и в канун праздника? — улыбнулся отец.

Нет, не знает. Салема осторожно выдохнула. Да и откуда бы? Про побег она только одной Лолии рассказала, а как она на свидания сбегала, никто, кроме Гайи, не видел. Отец, наверное, думает, что она с Нарайном вообще едва знакома.

Значит, случайно увидел и пришел? Может же такое быть?! Салема молилась, чтобы так и было. Ведь просто уйти из дома — не преступление. А что оделась как селянка… может и не заметит? Да и праздник только завтра — рано наряжаться.

Все еще обойдется… Тем более, что отец казался благодушным, да к тому же не совсем трезвым — глаза нездорово блестели и запах куцитры чувствовался за несколько шагов.

— У… меня дела. Важные, — она изо всех сил старалась казаться спокойной, но получалось ли — не знала. Оставалось только надеяться, что ее ответ прозвучал не слишком жалко и виновато. Хотя, конечно, разве убедят Геленна Вейза просто «дела», хоть и «важные». Он же наверняка захочет знать, что это за дела, и в подробностях.

— И что же это за дела на ночь глядя?

А вот тут она оплошала: правдоподобную историю, зачем бы ей понадобилось куда-то ехать из дома на закате, не придумала. А теперь, дрожа от страха, разве сообразишь?

— Дочка, я ведь не просто так спрашиваю, — Отец по-прежнему больше уговаривал, чем требовал. — Если и правда все так важно, то, может, нам вместе поехать? Быстрее уладим.

— Нет, что ты… не беспокойся. Просто… мы с Лоли собирались посмотреть закат на берегу. И птиц послушать… ведь на праздник Младшей приходятся первые соловьиные ночи, ты же помнишь, да?.. Вот мы и хотели услышать раньше всех…

Она болтала без умолку, надеясь, что хотя бы половина ее выдумок покажутся отцу похожими на правду, а он слушал, не перебивая, и никак не давал ей понять, верит или нет. Наконец фантазия иссякла и Салема замолчала, теребя уздечку. Что делать дальше было совершенно не понятно.

Подождав, пока она выговорится, отец кивнул, но отвечать не торопился. Еще раз окинул ее внимательным взглядом, указал на меч.

— А вооружилась зачем? С соловьями воевать? — и добавил: — Давай-ка вернем Красавца в конюшню, а сами — в дом, спать. Я тебя провожу.

Вроде бы и голос не переменился, и тон оставался все таким же мягким, заботливым, но после этих слов вдруг остро кольнуло: все-таки знает. Геленну Вейзу известно все, что затеяла его наивная дурочка-дочка… и ведь одну не оставил — вместе с ней в конюшню пошел и распрячь помог. Салема схватилась за седло:

— Я унесу! — только бы вперед ушел, хоть ненадолго одну оставил. Но нет...

— Пусть лежит, — улыбнулся и по плечу потрепал. — Управляешься с лошадью хорошо, быстро. Еше и амуницию таскать? У нас конюхов полно.

А потом под руку взял и повел к дому.

Нет! Она не может от всего отказаться! Пусть только отец отвернется, пусть оставит ее одну — и она сбежит, снова. Пока шли, Салема уже вся дрожала от страха и напряжения, но еще все надеялась: вот сейчас уйдет… вот сейчас отвлечется… все было бесполезно.