Кто стоял за декабристами

Николай велел также зачитать письмо Константина Павловича председателю Государственного совета Лопухину – брат строго выговаривал ему, почему не исполнили волю Александра I, не дали ход Манифесту о наследовании престола, приносили присягу, на которую не имели никакого права. Манифест Николая Павловича постановили немедленно напечатать и распространять для всенародного извещения. Члены Государственного совета проследовали в дворцовый собор и первыми принесли присягу ему. Новый царь утвердил журнал заседания и отправился к родным.

Николай Мордвинов. Адмирал, англоман, ярый либерал. Вероятно, один из теневых руководителей заговора декабристов

Было уже около часа ночи, наступило 14 декабря. Прислуга, узнав о случившемся, поздравляла его с началом царствования. Супруга ждала его в своем маленьком кабинете. Чувствовала какое-то особенное, нависшее напряжение. Волновалась, даже поплакала. Наконец, в коридоре раздались шаги, которые Александра Федоровна не спутала бы ни с кем. Вошел Николай. Очень уставший в свистопляске последних дней, это было видно по его лицу. Но он принес с собой твердость, уверенность. Поцелуем осушил слезы на глазах супруги. Опустился на колени на коврик, который Александра Федоровна вышила для него собственноручно. Специальный коврик, для молитв – а молился он всегда горячо, самозабвенно, полностью уходил в разговор с Небесным Миром.

Нет, он не утешал и не успокаивал жену. Не унижал ее сладкой ложью иллюзий благополучия. Она была его половиной и должна была настраиваться так же, как он сам. Прервав молитву, Николай сказал: «Мы не знаем, что нас ждет. Обещай быть мужественной и умереть с честью, если придется умирать» [66]. Александра Федоровна ответила: «Дорогой друг, что за мрачные мысли? Но я обещаю тебе». При этом тоже опустилась на колени, стала молиться вместе с мужем. И помогло, молитва сняла напряжение, придала внутреннюю силу, уверенность. Как вспоминал сам Николай, «мы легли спать и спали спокойно, ибо у каждого совесть была чиста, и мы от глубины души предались Богу» [67, 68].

Хотя отдыхать им довелось совсем недолго. Николай Павлович встал очень рано, по-военному – как он привык. А сегодня и вел себя по-военному. Был собран, спокоен, решителен. Волнение выдавали только некоторые его поступки. Едва встав с постели, он наскоро написал короткое письмо сестре Марии: «Молись Богу за меня, дорогая и добрая Мария; пожалей о несчастном брате, жертве Промысла Божия и воли двух своих братьев. Я удалял от себя эту горькую чашу, пока мог…» А генерал-адъютанту Бенкендорфу, присутствовавшему при его утреннем туалете, государь сказал: «Сегодня вечером, может быть, нас обоих не будет более на свете; но, по крайней мере, мы умрем, исполнив свой долг».

И на самом-то деле опасность была более чем реальной. И от смерти он был действительно «на волосок». Заговорщики находились и рядом с ним. Ночью, когда он лег отдыхать с супругой, один из них, князь Одоевский, дежурил во дворце во внутреннем карауле от Конногвардейского полка. Хотя он ограничивался разведкой. Внимательно наблюдал, что происходит во дворце. Из «любопытства» то и дело обращался с вопросами к придворным, слугам. Но в «Северном обществе» состоял и смоленский дворянин Петр Каховский – его родственник возглавлял «смоленских якобинцев» еще при Павле I, вынашивал замыслы цареубийства. А декабрист Каховский проигрался в пух и прах, жил в Петербурге на содержании сообщников и целиком зависел от них. Накануне на совещании Рылеев предложил ему утром проникнуть во дворец и убить Николая – тут-то должен был помочь «свой человек» в карауле. Каховский согласился. Но в последний момент что-то в нем «не сработало». Или наоборот, сработал какой-то внутренний, духовный стопор. Он отказался. Задание взялся выполнить Якубович – жестокий и циничный опытный боец, приехавший с Кавказской войны.

Но царь не только сам вставал рано. Он с раннего утра поднял и всю придворную, государственную верхушку, командный состав. К 7 часам уже собрались для присяги Сенат и Синод. А в Зимний дворец прибыли командиры гвардейских дивизий, бригад, полков. Николай вышел к ним, объяснил, по какой причине престол достался не брату, а ему, из-за чего случились неувязки с присягой. Зачитал Манифест и спросил, нет ли у кого-либо сомнений. Их не было, все признали его законным императором. Очевидцы отмечали, как Николай величественно объявил: «После этого вы мне отвечаете головой за спокойствие столицы; а что до меня, если я буду императором хоть на один час, то покажу, что был того достоин».