Кто такой Ницэ Пеницэ?

— Видишь? Даже Бенони не нравится. Как же это так, Пеницэ? Почему ты не умеешь варить повидло? На что это похоже? — продолжал дразнить меня Тимофте, но вдруг хлопнул себя по лбу и сказал серьёзно: — Мы зря теряем здесь время. Ведь ребята ждут нас в школе. Наверно, уже прибыл и грузовик с фабрики.

Как же мне быть? Уйти я не мог. Надо было дожидаться Санду.

— Давай подождём немного. Время ещё есть.

Но Тимофте даже слушать не хотел:

— Что значит — подождём? А вдруг там что-нибудь перепутают?

— А скажи тогда, как мне быть с повидлом.

— «С повидлом, с повидлом»! Оно будет вариться и без твоей помощи. За ним прекрасно присмотрит Бенони.

— А лопаткой орудовать будет тоже Бенони? Может, ты его научишь?

— Ну ладно, раз не хочешь идти… — Тимофте подозрительно усмехнулся. — В общем, я понимаю, тебе приятнее читать Жюля Верна, чем грузить железный лом. Только знай, я всё расскажу ребятам.

— Рассказывай, ябедник.

— Значит, не пойдёшь?

— Пойду, но только когда вернётся Санда.

Тимофте рассмеялся:

— Когда вернётся Санда? Ха-ха-ха! У тебя раньше усы отрастут. Ты и сам, думаю, был бы не прочь очутиться теперь там, где твоя сестра…

— Где?

— На пляже.

— Что ты мелешь?

— Мелю? Это она тебе нагородила, а ты и торчишь как дурак. Я её только что видел на трамвайной остановке около аптеки. Она стояла там ещё с одной девушкой, и я сам слышал, о чём они говорили…

— Врёшь! — рассвирепел я.

— Ну и натянула она тебе нос! — захохотал снова Тимофте. — Обвела вокруг пальца. На, мешай своё повидло, повар несчастный! — И он протянул мне лопатку.

Я отшвырнул её в сторону так, что она попала в конуру Бенони и разлетелась на мелкие кусочки. Испуганный пёс залаял, а я сразу же принял решение:

— Пошли в школу!

Больше я не промолвил ни слова и быстро зашагал такими большими шагами, что даже Тимофте еле поспевал за мной.

Так вот, значит, какое у неё срочное дело! Вот какой у неё «секрет»! За это я должен ей обязательно отомстить! Я вспомнил, сколько раз Санда отчитывала меня за самые мелкие проделки, сколько раз ябедничала маме. А я, я должен терпеть? Ладно, Санда, теперь мы увидим!

Я вернулся из школы часа через два. Во дворе — никого. Видно, Санда ещё не пришла. «Тем лучше», — подумал я, негодуя, и подошёл к печурке, на которой кипело повидло.

Что я там увидел! Повидло выкипело. Чёрные дымящиеся полосы стекали по стенкам котла и застывали толстой коркой. Спокойного бульканья больше не было слышно, раздавались лишь странное шипение и какие-то приглушённые раскаты. Сильно пахло горелым.

Что-то будет, когда мама узнает, что повидло пригорело? Закрыв глаза, я подскочил к котлу. Горячие капли летели во все стороны, обжигая мне руки, ноги и шею. Но котёл нужно было обязательно снять с огня, иначе всё превратится в пепел.

Дым душил меня, разъедал глаза. Я схватил с земли полено и попытался столкнуть котёл, но он был большой и тяжёлый, как скала, и я чувствовал себя бессильным. Ну хоть бы немного сдвинуть его с того места, где сильнее всего бушует пламя, остановить эту густую, шипящую лаву, разбрасывающую во все стороны огненные брызги.

Я изо всех сил налёг на полено. Раздался скрип, и лишь чудом я не упал на печурку. В тот же миг котёл перевесился над краем печурки и, сухо треснув, перевернулся. Я отскочил в сторону, но поток повидла всё-таки не миновал меня и мне показалось, будто я сунул ноги в кипяток. Я совсем растерялся от боли и закричал. Повидло растекалось по земле, смешиваясь с пылью и мусором.

Дымящиеся потоки его дошли до конуры Бенони. Пёс жалобно завизжал и одним прыжком очутился на крыше своей деревянной конуры.

Пропало всё повидло. Что-то будет, когда узнает мама?..

Немилосердно жгло ноги. Уже сквозь туман увидел я маму, и в это же время у меня подогнулись колени. Больше я не помнил ничего…

Я пришёл в себя лишь вечером. Кто-то укутывал мне ноги, в нос ударил едкий запах лекарств.

— Спи, Флорикэ, спи! — раздался чей-то голос, кажется, мамин.

Всю эту ночь меня мучили кошмары.

На второе утро, когда я открыл глаза, будильник показывал девять часов. Я почувствовал, что голоден как волк. Ко мне подошла мама с тарелкой супа. Как мне стыдно было смотреть ей в глаза!

— Ничего, мальчик, подними голову. Ты ни в чем не виноват, — сказала она очень печально.

После вошла в комнату Санда, но мы с ней не обменялись ни словом. Глаза у неё были красные и вспухшие. Было видно, что она плакала.

Прошло уже три дня. Никто в доме не говорил ни слова про историю с повидлом, и это тревожило меня… Лишь врач — похожий на барсука старичок, приходивший перевязывать мне ноги, — заметил однажды:

— Да, молодой человек, много хлопот наделало нам это повидло…

Он всё-таки обещал, что я встану с постели до начала школьных занятий.

Меня пришли навестить ребята. Они пробыли у нас часа три, и всё это время мы смеялись. Последним ушёл Джелу.

— А что ты делаешь целыми днями? — серьёзно спросил он меня на прощание.

— Ты разве не видишь? — удивился я. — Лежу.

— Я это вижу, но о чём ты думаешь?

— Как перевернулся котёл с повидлом.

— Это ерунда, — заявил он резко, — всё это чистая случайность. А о жизни ты не думаешь?