Кто-то оттуда

Не прошло, вероятно, и десяти минут, как Борис оказался у края обширной поляны, окруженной со всех сторон лесом. Аэродром, а это был именно он, выглядел довольно бледно. Несколько крылатых пенсионеров, судя по их внешнему виду, помнивших еще челюскинскую эпопею, стояли рядком возле обтрепанного эллинга с заплатами из сверкавших на солнце кусков новенькой жести, образуя едва ли не весь летный парк приписанного к аэродрому авиаотряда. Рядом с избой, где, очевидно, помещался командно-диспетчерский пункт, возвышался длинный шест с допотопной «колбасой» на конце, указывавшей направление ветра. Взлетное поле не было забетонировано и представляло собой поросшую травой лужайку. Нигде вообще не было даже следов ни асфальта, ни бетона – только грунт и трава. Ветхость и запустение царили вокруг, и лишь красавец-вертолет, располагавшийся чуть в стороне и горделиво сиявший на солнце серебристыми лопастями, несколько скрашивал собою общую невзрачность пейзажа.

Узрев этого вертокрылого красавца, Борис сразу сообразил, что перед ним тот самый вертолет, о котором говорил Губбель. Не теряя времени даром, он направился прямиком к машине, по ходу высматривая, куда подевались пилоты. Тех почему-то нигде не было видно.

Борис вплотную приблизился к вертолету, обошел его вокруг раз, потом другой, заглянул в кабину – все безрезультатно. Пилоты как сквозь землю провалились. Борис начал беспокоиться: уж не ошибся ли он в своих предположениях? Может быть, это не тот вертолет? Он опять окинул взором летное поле, но, не приметив ничего нового, решил пока не предпринимать никаких действий, а просто присесть на траву и спокойно подождать хозяев.

Однако, этим благим намерениям не суждено было сбыться, ибо одна странная деталь возбудила вдруг у Бориса большое любопытство. Он заметил, что наружная дверца, ведущая в грузовой отсек вертолета, слегка приоткрыта. Бориса удивило, почему он не замечал этого раньше. Подойдя вплотную к борту, он открыл дверцу настежь и осторожно, даже несколько опасливо, заглянул внутрь. Ничего подозрительного внутри не оказалось. Какие-то тюки, мешки, ящики, короче, всякая обычная поклажа – и ничего более. На этом бы Борису и успокоиться. Но не тут то было – он был слишком любопытен, чтобы такой поверхностный осмотр мог его удовлетворить. Он ухватился за поручень и рывком забросил свое тело в салон вертолета, сделав, правда, это не совсем удачно. Зацепившись за какой-то неприятный выступ, Борис потерял равновесие и с размаху плюхнулся на пол.

Он еще лежал на полу, когда внезапно раздался громкий механический щелчок, и все вокруг сразу погрузилось во мрак. Борис мигом вскочил на ноги и буквально лбом уперся в затворенную кем-то дверь. Он попытался ее открыть, но дверь почему-то не поддавалась. Тогда он забарабанил по ней кулаками, выкрикивая страшные угрозы в адрес неумных шутников. Ответа не последовало (если, конечно, не считать за ответ рев совершенно неожиданно заработавшего двигателя).

Началась сильная тряска. Вертолет медленно поднимался в воздух. Борис перестал терзать дверь и уселся на первый подвернувшийся ящик. Он попытался взять себя в руки и спокойно поразмыслить на тему: что бы это все значило? Впрочем, ответ напрашивался сам собой: наверняка чьи-то идиотские шуточки. Летчики, наверное, балуются. Придурки. Делать им, баранам, нечего. Слетают, небось, раз в неделю на буровую, а затем до следующего рейса бухают, режутся в карты и маются от безделья. Зато теперь они, гады, могут быть довольны – ржачкой запаслись впрок. Год потом будут вспоминать, как столичного лоха в трюме заперли. Козлодои.

Борис опять начал волноваться и решил подумать о чем-нибудь другом. Он поднялся с ящика и стал осматриваться, насколько это позволял царивший в отсеке полумрак. Иллюминаторы были заставлены поклажей, и свет просачивался внутрь лишь мелкими ручейками. Ориентируясь где визуально, а где и на ощупь, Борис нашел штабель аккуратно уложенных мешков и решил, что здесь ему будет удобнее. Он забрался на это импровизированное ложе, принял горизонтальное положение и, несмотря на все еще взвинченные нервы, попытался немного вздремнуть.

Попытка эта, однако, успехом не увенчалась. Промаявшись с полчаса в безнадежных потугах заткнуть фонтан непрошеных мыслей, Борис вдруг ощутил довольно сильный толчок. Похоже было на то, что вертолет приземлился. Во всяком случае, мотор затих, и лишь лопасти по инерции все еще продолжали вращаться, сообщая корпусу небольшую вибрацию.

Борис соскочил с мешков и стал прислушиваться. Он ожидал услышать звук приближающихся снаружи шагов. Кто-то ведь должен был в конце концов вспомнить о нем и освободить из этого нелепого заточения. Но сколько ни напрягал Борис свой слух, силясь уловить хотя бы намек на стук каблуков о земную твердь – все без толку. Тогда он подошел к дверце и попробовал ее открыть. На этот раз, к немалому его удивлению, дверь легко поддалась, впустив внутрь поток дневного света.