Кто-то оттуда

Борис спрыгнул (на этот раз вполне удачно) и тут же без раздумий направился к кабине. Он хоть и не злился уже на пилотов, но выяснить с ними отношения считал для себя святым долгом. Иначе думали пилоты.

Едва ступив несколько шагов, Борис содрогнулся от звука взревевшего мотора. Длинные лопасти пугающе завертелись над его головой, и тогда то ли от страха, то ли от толчка воздушной волны он упал ничком на землю и лежал там до тех пор, пока вертолет не взлетел. Через некоторое время Борис снова поднялся на ноги.

– Сволочи, – прокричал он и погрозил кулаком тарахтевшему в небесах вертокрылу. Он опять был взбешен, даже сильнее, чем прежде.

Впрочем, злость и обида – не те чувства, что в состоянии долго владеть душой Бориса. В конце концов, он прилетел к своему старинному другу, которого не видел последние пять лет, и это главное. Позади остались тысячи километров пути, Венька где-то уже совсем рядом, и забивать голову проклятиями в адрес неумных шутников просто глупо.

Так примерно думал Борис, пытаясь привести в порядок свои расстроенные нервы, но внезапно осознал, что не летчики и не их дурацкий розыгрыш являются главной причиной его волнения. Борис огляделся. Он стоял почти в самом центре обширной, метров триста в диаметре, поляны, окруженной со всех сторон лесом. Один посреди тайги. Без еды, без питья. Без теплых вещей. Без всякого понятия, как выруливать обратно к железной дороге. И даже если где-то поблизости действительно обитает Вениамин (а это, кстати, совсем не гарантировано), то что с того? Кого он встретит в таежной избушке на курьих ножках? Губбель и раньше был человеком со странностями, а за пять лет добровольного затворничества на краю цивилизованного мира с ним могло произойти все что угодно. И одному лишь богу известно, во что он превратился теперь.

Внезапно задул сильный ветер. Борис поежился и посмотрел на небо. Огромная темно-синяя туча выползала из-за верхушек деревьев. Все более разрастаясь, она медленно теснила ясный и солнечный день, наполняя мир тревогой и безнадежным предчувствием чего-то несбыточного.

Стало темнее. Туча закрыла солнце. По всему было видно, что собирается дождь.

Борис оторвался от созерцания небесных стихий и начал озабоченно озираться по сторонам. Он очень любил подобное состояние природы, но перспектива промокнуть под дождем да еще в столь диком месте ему совсем не улыбалась. Он лихорадочно скользил взглядом вдоль лесной опушки. В одном месте его взор задержался, привлеченный тем, что могло сойти за краешек деревянного забора. Там рос обильный подлесок из боярышника и малины, плотной завесой покрывавший нижние этажи леса, и поэтому Борис не мог сказать определенно, действительно ли то, что он видел, было творением рук человеческих. Однако, в любом случае, иного выбора не оставалось, и Борис решил сходить и проверить, тем более, что идти предстояло метров сто-сто пятьдесят, не больше.

Прошагав лишь половину пути, Борис был уже полностью уверен, что объект, к которому он приближался, действительно является частью деревянного забора, сложенного из плотно пригнанных друг к другу досок в человеческий рост высотой. Перед забором, помимо кустов боярышника росли лиственницы и сосны, однако чуть дальше за ними в сплошной стене леса можно было заметить некоторый просвет. Скорее всего, за забором был участок открытого пространства.

Приблизившись к опушке, Борис заметил утоптанную тропинку, терявшуюся в подлеске чуть правее того места, где из кустарника виднелся участок ограды. Борис свернул вправо, вышел на тропинку и к своему удивлению обнаружил в зарослях довольно широкий проход, упиравшийся в слегка покосившиеся деревянные ворота. Проход находился под тупым углом к той части опушки, что непосредственно примыкала к забору, и потому, вероятно, не был замечен Борисом с места посадки.

Ворота оказались заперты. Борис приоткрыл одну из створок и осторожно заглянул внутрь. Двор был пуст. Ни собаки, ни какой-либо другой живности. Ни человека. Слева собранные в поленницу дрова. Несколько пустых ведер. Дом – бревенчатая изба с пристроенным сбоку сараем из досок. Изба как изба, ничего особенного. Неухоженная, правда. Между бревен в некоторых местах не зашпаклеванные щели, крыша явно требует ремонта.

Борис прикрыл за собой ворота, пересек двор, поднялся по ступенькам на крыльцо. Задержавшись у порога, деликатно постучался. Ответа не последовало. Он постучался еще раз, после чего тихонько приоткрыл дверь. В нос ударил крепкий, затхлый запах. Борис открыл дверь пошире, ступил внутрь дома и, миновав захламленные сени, остановился у входа в горницу. Не заходя за порог, уперся плечом в косяк дверного проема. На губах его застыла печальная полуулыбка…