Кто-то оттуда

– Ну я там знаю, – Борис пожал плечами, – нашел свое призвание, охотником вот стал, назад к природе, всякое такое…

– Ерунда, – перебил его Губбель. – И близко ничего подобного. Я, конечно, мог бы рассказать тебе кое что об этом, но ведь я знаю, ты думаешь, что я сумасшедший. Ты всегда так думал. Оно и понятно, по вашим дерьмовым понятиям я действительно настоящий придурок. И мне, в общем-то, на это совершенно наплевать, просто тебе же хуже. Ты мне все равно не поверишь, так стоит ли рассказывать?

– Ты давай валяй, рассказывай, а там потом разберемся, кто что о ком думает. И потом, во что я должен верить, если ничего еще даже не услышал?

– Хорошо. Только, – Вениамин как-то странно посмотрел на Бориса, – тебе все-таки лучше поверить мне на слово, потому что в противном случае тебе придется увидеть все собственными глазами.

Борис удивленно вскинул брови.

– Ха, интересные дела. Так может мне действительно лучше тебе не поверить и увидеть все собственными глазами?

– Не думаю, – Вениамин смотрел на Бориса все тем же непонятным, отсутствующим взглядом.

– Это почему же?

Вениамин медлил с ответом. С ним явно что-то происходило. Что-то неладное. Наконец, он сказал.

– Потому, что здесь кишит тварями.

Борис тяжело вздохнул и устало прикрыл лицо ладонью.

– Какими еще тварями здесь кишит? – безразлично спросил он, теряя всякую надежду вернуться домой в твердом рассудке. Заждавшись ответа, он поднял глаза на Губбеля и в удивлении открыл рот, пораженный той переменой, что в считанные секунды произошла с лицом его друга.

Губбель выглядел очень странно. Он не смотрел уже на Бориса. Его взгляд беспорядочно соскальзывал с предмета на предмет, нигде не задерживаясь, а на губах блуждала бессмысленная улыбка. Он начал говорить, и лихорадочная одержимость зазвучала в его голосе.

– Я не знаю, я понятия не имею, что это за твари, откуда они пришли и зачем. Но я их видел! Вообрази себе черное пятно размером вот с эту миску, плоское и бесформенное. У них ничего нет, ни глаз, ни ушей, ни конечностей – абсолютно ничего. Но они умеют ползать, и они ползают везде, где это только возможно, подлые твари, они как шпионы везде суют свой нос, или что там у них вместо носа, черные, абсолютно черные, страшные…

Губбель стал очень возбужден, лицо его сделалось красным, на лбу выступили мелкие капельки пота. Он остановился, перевел дыхание. Помолчал, понемногу приходя в себя. В конце концов, ему, похоже, удалось-таки взять себя в руки, потому что когда, по прошествии некоторого времени, он опять заговорил, его голос звучал уже достаточно спокойно, а фразы не сбивались в бессвязный набор слов.

– Пять лет назад, – продолжил свой рассказ Губбель, – я приехал сюда в командировку, делать репортаж о буровиках. Приехал и застрял. Между Ельниками и буровыми вышками геологов опустился невероятно густой туман, лететь через который вертолетчики отказывались наотрез. Так вот, мне тогда местные остряки в шутку предложили идти через тайгу пешком. Помню, все очень смеялись, даже не подозревая, что я могу отнестись к этому предложению всерьез. Они не знали, с кем имеют дело. В тот же день я начал искать себе проводника.

Вопреки ожиданиям, делом это оказалось совсем нелегким. Все, к кому я обращался, непременно отвечали мне отказом. Что я только не предлагал – водку, деньги, даже часы – все без толку. Нет – и все тут.

Поначалу я недоумевал: чего они так боятся? Говорят – туман, туман. Но в Ельниках-то ведь никакого тумана не было. Однако когда меня отвели на одно возвышенное место, откуда открывался вид на близлежащую тайгу, мое недоумение рассеялось. Ты, наверное, знаешь это место, во всяком случае, был там. Это налево от главной улицы, в Плешаковском переулке, на пути к аэродрому. Вот оттуда я и увидел туман. Он вырастал непроницаемой молочно-белой стеной примерно в километре от той точки, где я стоял, и уходил далеко на север, на юге немного не дотягивая до железнодорожного моста. Ничего подобного никогда прежде мне видеть не приходилось. Туман был настолько плотен, что ДЕЙСТВИТЕЛЬНО выглядел как стена, слегка выпуклая и плавно закругляющаяся наверху. Это зрелище подействовало на меня колоссально. Я понял, что непременно должен оказаться ТАМ, ВНУТРИ. С удвоенной энергией я возобновил поиски проводника, пока наконец мне не указали на старика-эвенка, который, вроде, собирался на следующее утро уходить в тайгу. Старика, насколько я понял, уважали, но и то, при упоминании о его намерении идти в зону тумана, крутили пальцем у виска.

Вообще, эвенки в этих краях – редкость. Они живут севернее, от Ангары и дальше, до Ледовитого океана. Южнее обитают тувинцы, на юго-западе – хаккасы. А здесь аборигенов почти нет, охотники все сплошь русские, поэтому старика знал каждый, и найти его мне не составило труда.