Кто-то за дверью

Он смотрит на меня собачьим, обезоруживающим взглядом. От этого взгляда у меня наворачиваются слезы. Я встряхиваюсь. Надо следить за собой, нельзя размягчаться.

- Снимайте-ка плащ! - говорю я тоном, не терпящим возражений.- Похоже, о вас давно некому было позаботиться. Расслабьтесь, сядьте в кресло. Подумаем, как быть дальше.

Чувствую, как он податлив, словно воск. Лепи, что хочешь!

Неловкими движениями он стягивает с себя плащ. Я помогаю ему, бросаю плащ на одно из кресел. Пока незнакомец усаживается, достаю из ящика письменного стола аспирин.

Рядом с коробочкой аспирина стоит пузырек гарденала. Обычно я употребляю его в большом количестве. Незаметно вынимаю из пузырька две таблетки и зажимаю мизинцем в ладони: добавив их к аспирину, могу быть уверенным, что мой гость прекрасно проведет ночь. Желательно, чтоб он спал покрепче и не просыпался на каждый шорох.

- Не знаю, как вас благодарить,- он сидит, обхватив голову руками, с совершенно беспомощным видом, мне кажется даже, он расплакался.

- Я привык к встречам с незнакомыми людьми,- тихо произношу я, приблизившись к его креслу.- Они являются частью моего ремесла.

- Вы имеете в виду встречи в ваших романах? - он приподнимает голову.

Я объясняю, что для писателя персонажи его книги вначале всегда незнакомцы, которых следует опасаться. Постепенно мы их приручаем, и в итоге они становятся нам ближе лучших друзей.

- Напрасно они пытаются от нас ускользнуть. Мы срываем с них маски, изучаем, исследуем, пока не проникнем в малейшие их секреты.

- Ну что ж,- говорит незнакомец,- мне лишь остается пожелать быть одним из них! Может, вы и с меня сорвете маску. Раз у вас есть опыт...

Именно об этом я и думаю. Объявляю моему гостю, что в самом деле, вероятно, смогу ему помочь. Лучше, чем кто бы то ни было, лучше, чем врач, лучше, чем полиция. Ибо, разумеется, я сразу же подумал о враче и о полиции. Только знаю я их!

- Для них вы будете еще одним случаем, занесенным в картотеку среди сотен других. Вас попросят зайти еще и еще. Вы будете ждать месяцами. Или же застрянете в какой-нибудь клинике.

Я говорю это не в порядке упрека; что эскулапы, что полицейские перегружены работой. Служа всем, они забывают о каждом в отдельности.

И потом надо безумно любить свое дело. Свет прозрения вспыхивает лишь в умах, вдохновленных страстью.

Я продолжаю развивать свою мысль. Кружу вокруг моего гостя, как оса. Воодушевляюсь все больше

- Мне кажется, я буду защищать ваше дело самопожертвованно. Это святое дело: правда о человеке. Я проявлю настойчивость, и, право же, не стоит мне ставить это в заслугу, ибо ваша история меня потрясла. Поймите меня: я как будто начинаю писать новую книгу! Вы - персонаж! Мой персонаж!

И сам уж не знаю, что говорю. Не слишком хорошо, по крайней мере. А это опасно. Но незнакомец ничего не замечает. Как ему заметить? Наоборот, вижу, он прямо исполнен благодарности, растроган.

- В самом деле,- шепчет он,- вы согласны мне помочь? В его глазах светится надежда.

- Да, мы попытаемся пройти вашу жизнь, словно поплывем вверх по реке, возвращаясь к истокам,- заявляю я с апломбом психоаналитика.

Мне нравится это: "словно поплывем вверх по реке..." Надо бы запомнить, чтобы записать позднее на листок.

Тем временем мой утративший память гость млеет от радости.

- Ах, мосье! Я вдруг почувствовал себя не таким уж потерянным, не таким беззащитным! Этот свет, который неудержимо притягивал меня... ваш свет... я не обманулся! Мне кажется, утративших память, как и слепых, направляет какое-то шестое чувство.

Это тоже надо записать. Вообще, начиная с определенного момента, надо бы все записывать. Черт побери! Я чувствую себя в отличной форме! Скоро уложу его спать и сяду за работу. Мне знакомо это мое состояние, знаю, теперь буду трудиться до зари.

Растворяю аспирин и гарденал в воде, добавляю немного сахара и протягиваю стакан гостю.

- Выпейте! Это успокоит боль и поможет вам уснуть. Он, морщась, пьет.

- Спать! - говорит он.- Я только и делаю, что сплю! То есть у меня чувство, будто я сплю, будто все это кошмарный сон.

Он допивает лекарство, и я забираю у него стакан.

- Поспать, конечно, было бы неплохо, но где? - спрашивает он.

- Да здесь. Зачем усложнять?

Ну все, готово! Я нажал кнопку. Ту, что приводит в действие пружины Приключения. Я поставил на карту судьбу этого человека и, быть может, свою судьбу. И последствия моего поступка необратимы. Мы не сможем вернуться назад, ни он, ни я.

Я мог не произносить эту фразу, не пригласить его, и все было бы по-другому. Ощущение, будто я осуществляю замысел своего романа в жизни, достигает высшей точки. Ибо так же, как в литературном произведении, я волен решать, как поступит мой персонаж. Но, когда решение принято, вся книга, включая слово "конец", подчинена ему.

Я медленно подхожу к двери, ведущей в комнату для гостей, и приоткрываю ее.

- Тут есть кровать, есть туалетная комната,- говорю я.- Вам будет здесь удобно.