Кто убийца?

– И с чего мне было думать, что это письмо так важно? — продолжал Харвелл. — Ведь я не знал никакого Генри Клеверинга.

– Но, вероятно, тогда вы все же думали об этом, потому что, я помню, вы колебались, отвечая на вопрос коронера.

– Да, тогда я колебался, теперь я бы уже больше не колебался, если бы мне задали подобный вопрос.

После этих слов воцарилось непродолжительное молчание.

– Нет, это только ваша фантазия и ничего больше, — проговорил я, наконец, обращаясь к Харвеллу.

– Иногда, — сказал он, — мне тоже кажется, что это бред, о котором и упоминать смешно. Сон не есть доказательство, однако я уверен, что если когда-нибудь найдут истинного убийцу, то это будет не кто иной, как человек, которого я видел во сне.

– Вы говорите так убежденно, что невольно начинаешь колебаться. Но верьте мне, Клеверинг — порядочный человек, я в этом не сомневаюсь.

– Я и не думаю обвинять его в чем-нибудь. Я рассказал вам о своем сне только потому, что вы настояли на этом. Надеюсь, что этот разговор останется между нами.

– Конечно, — заверил его я, — у меня сейчас столько других дел, что даже думать об этом нет ни сил, ни времени. Да, кстати, мне не скоро удастся вновь побывать у мисс Левенворт: может быть, вы принесете мне рукопись на дом?

– С удовольствием.

– В таком случае жду вас у себя завтра вечером.

– Прекрасно.

Секретарь уже хотел уйти, как вдруг остановился и сказал:

– Мы решили, что больше не будем говорить об этом господине, но все же мне хочется узнать о нем еще кое-что. Вы ведь знакомы с ним?

– Мне известно только его имя и адрес.

– Где же он живет?

– В Лондоне, ведь он англичанин.

– Ага! — воскликнул он.

– В чем дело? — спросил я.

– Я немного удивлен, — ответил Харвелл.

– Чем?

– Вы говорите, он англичанин. У мистера Левенворта было какое-то непонятное предубеждение против представителей этой нации, это была одна из его странностей. Он ни разу не принял у себя ни одного англичанина.

Теперь пришла моя очередь изумиться.

– Вы знаете, — продолжал секретарь, — что мистер Левенворт в некоторых случаях доходил до крайностей, в особенности когда был против кого-нибудь враждебно настроен. Например, он не раз говорил, что скорее убил бы собственноручно свою дочь, если бы она у него была, чем согласился бы выдать ее за англичанина. Вы думаете, я преувеличиваю? — добавил он, заметив недоверие, отразившееся на моем лице. — Если вы мне не верите, спросите мистера Виллея.

– У меня нет повода не верить вам.

– По всей вероятности, у него имелись серьезные основания для такой антипатии, — продолжал Харвелл, — но мне причина его ненависти так и осталась неизвестной. В молодости мистер Левенворт довольно долго жил в Ливерпуле и там, вероятно, имел возможность изучить нравы англичан.

– Послушайте, — произнес я задумчиво, — как вы думаете, если бы одна из его племянниц захотела выйти замуж за англичанина, он воспротивился бы этому браку?

– В этом я совершенно уверен.

Получив ответ на свой вопрос, я не стал более удерживать Харвелла. Я узнал от него все, что мне было нужно, и не испытывал ни малейшего желания продолжать разговор.

Глава XXII Письмо

Итак, я предполагал, что Клеверинг, явившись ко мне за советом для друга, рассказал о событиях своей собственной жизни и описал свое бракосочетание с Элеонорой Левенворт. Поразмыслив, я решил выяснить, насколько моя догадка соответствует действительности, и пришел к выводу, что для этого должны быть установлены следующие факты:

во-первых, что Клеверинг находился в указанное время, то есть в прошлом году, на одном из курортов неподалеку от Нью-Йорка;

во-вторых, что в том же самом месте оказалась и Элеонора;

в-третьих, что между ними возникли более или менее близкие отношения;

в-четвертых, что влюбленные покинули этот курорт одновременно и на такой срок, чтобы иметь возможность обвенчаться в маленьком местечке в двадцати милях от него;

в-пятых, что именно на таком расстоянии от упомянутого курорта имеется небольшая церковь, а священник, служивший в ней в то время, уже умер.

Вопрос заключался в том, как мне найти подтверждение всем вышеперечисленным фактам. С историей жизни Клеверинга я был знаком еще слишком плохо, а потому следовало приступить к поискам сведений, касающихся Элеоноры.

В скором времени я действительно получил известие, что в прошлом году в июле она находилась на курорте Р., недалеко от Нью-Йорка. Но был ли там в это же время и Клеверинг?

Чтобы внести ясность в этот вопрос, я решил на следующее же утро отправиться на курорт Р. лично. Но для того, чтобы быть во всеоружии, мне требовалось собрать как можно больше информации, а потому я немедленно отправился к Грайсу.

Сыщик лежал на диване, к которому его приковал приступ ревматизма. Ноги его были укутаны в красный плед. Он поприветствовал меня коротким кивком головы, извинился за свой неподобающий внешний вид и тотчас перешел к интересовавшей нас обоих теме. Грайс спросил меня, был ли я удивлен, когда, посетив на днях Гофман-хаус, обнаружил, что птичка уже выпорхнула из гнезда.