Кто убил профессора Ф.Ф. Белоярцева? История "голубой крови" в зеркале прессы

— Теперь вы понимаете, почему отрекся Галилей? — он вспомнил какой-то наш старый разговор. Когда-то он рассказывал мне историю Галилея, но не в общеизвестном, "школьном" варианте, а так, как он ее знал. Я уже не помню подробностей, но смысл бы в том. что иногда нужно большее мужество, чтобы отречься, чем чтобы взойти на костер, и если бы Галилей не отрекся, то люди позже не получили бы знание.

— Но ведь он сказал, уходя: "А все-таки она вертится”, — возразил я.

— Вы должны понимать. Как бы ни был велик наш социальный оптимизм, мы не можем не считаться с несовершенством человеческой природы, с разностью нравственного уровня. Так было и так будет, это, к сожалению, объективный закон. Думаю, что многие ошибки были основаны на недоучете человеческих слабостей, на том, что мы не принимали во внимание объективно существующие зло и порок…

Но все кончилось лучше, чем можно было предположить. На том этапе. Партийное собрание института проголосовало за формулировку: "просить о смягчении меры партийного взыскания”. Почти единогласно. Воздержался лишь один человек. Когда его спросили, почему он воздержался, он ответил, что вообще не понимает, почему Иваницкому надо выносить партийное взыскание. Нестандартно думающим оказался один. Перед остальными такой вопрос не вставал. Им была предложена дилемма: исключение или строгий выговор. И они считали, что совершают гражданский поступок, голосуя за строгий выговор. Если Белоярцева в научном городке знали многие, Иваницкого, разумеется, знали все.

В то время в научном городке еще продолжал работать следователь прокуратуры. Он работал уже не один, с помощником. Что они искали, никто толком не мог понять. В Институте вновь изучали всю документацию, переписывали оборудование и лабораторную посуду, пересчитывали даже обычные графины и стаканы для воды, измеряли ковровые дорожки. В лаборатории Белоярцева — особенно. Было понятно, что основной удар придется по ним. В общем, страшно было. Страхи подогревались невероятными слухами.

Но после партийного собрания показалось, что теперь самое плохое уже позади, что мутная волна достигла своего апогея и даже начнет откатываться назад. Но, откатываясь назад, она должна была рано или поздно обернуться против тех, кто дал ей изначальный толчок. И я даже понимаю, как бы это произошло. В первый момент все почувствовали облегчение — слава богу, самого страшного не случилось. Но по истечении некоторого времени спохватились бы — как же так, производство стоит, исследования заморожены. Снова подняли бы голоса клиницисты, которым нужен препарат, а друзья и ученики Феликса снова заговорили бы о том, что надо очистить его имя. И вот тогда ситуация могла бы начать отыгрываться обратно. Те, или тот, кто замыслил всю партию, это знал. И он знал, что надо добить.

Наверное, у меня все-таки заторможенные реакции. Когда я открыл очередной номер газеты, той, которая напечатала статью "Заменитель чести", — теперь я просматривал ее ежедневно, — и увидел заголовок "Конец заговору безразличных", я не сразу сообразил, о чем идет речь. А когда прочитал и сообразил, у меня потемнело в галазах. Мне показалось, что на этот раз действительно конец. Полный и бесповоротный. Бюро Серпуховского горкома партии, несмотря на письмо общего партийного собрания, подтвердило исключение Иваницкого из партии. По фактам, содержащимся в статье "Заменитель чести", открыто уголовное дело…

Оказывается, в юриспруденции существует и такая формулировка "по фактам…"

Со времени всех этих событий миновало около двух лет. Не стало Шерхана. Но маховики запущенной им однажды машины продолжают по инерции крутиться. Похоже, что следствие "по фактам, содержащимся в статье", так же далеко от завершения, как и два года назад. По мере того как отпадает одно обвинение, возникает новое. Вот одно из последних — во время экспериментов в лаборатории Белоярцева животным будто бы вводилось больше наркотиков, чем можно и нужно, что, дескать, открывало возможности спекуляции наркотическими веществами. Была проверка. Оказалось, вводилось ровно столько, сколько положено по норме.

В каких-то кабинетах и сейчас пухнут папки "дел". Чем больше проходит времени, тем более таинственным, запутанным и непонятным становится происходящее для рядовых участников и свидетелей истории. И представляется, что где-то в недоступных кабинетах люди, глядя в бумаги, уже давным-давно забыли о том, с чего все началось и закрутилось — с расследования причин гибели Феликса Белоярцева. "Машина" движется — никого не найдется, кто бы остановил ее бессмысленный ход…

Иваницкий работает в своей лаборатории в Научном городке, пишет статьи и книги. Недавно на общем собрании Института его избрали в ученый совет. За это время он не раз обращался в партийные органы с ходатайством о восстановлении его в партии. Ему отказывали в рассмотрении ходатайств в связи с тем, что следствие не закончило работу. Что же этому мешает?

Вот фрагмент из ответа Прокуратуры СССР на запрос Главной редакции информации Центрального телевидения о состоянии дела: