Кто убил профессора Ф.Ф. Белоярцева? История "голубой крови" в зеркале прессы

"Мне кажется, что мы сильно преувеличиваем сокращение у нас командно-административных методов управления. Достаточно вспомнить историю с "голубой кровью". Сейчас, как известно, критическое положение с донорской кровью. Люди боятся сдавать кровь, опасаясь СПИДа, вирусного гепатита. В катастрофическом положении находятся многие отрасли в медицине, где нельзя обойтись без искусственного кровообращения: это пересадка органов, вообще все крупные операции. Создание кровезаменителей сегодня считается задачей номер один во всем мире. Между тем у нас эти работы приостановлены. Четыре года прокуратура держит материалы исследований, хотя там абсолютно все чисто, что подтвердила комиссия Министерства здравоохранения СССР. Ведь это же "микродело врачей"!

31. "Изменять, что изменить ещё возможно"

Бывший президент Академии наук СССР академик А.П. Александров

(Фрагмент интервью, подготовленного корреспондентом "Огонька” Вандой Белецкой, журнал "Огонек”, 1990, № 35, с. 9)

"Я всегда старался изменить то, что еще возможно исправить, и принять то, что изменить не в твоих силах.

Сейчас, по-моему, возможно изменить ситуацию с "голубой кровью", что в бытность мою президентом Академии я сделать не сумел.

— Наш журнал писал об этом. Но на "Огонек" подали в суд.

— Вот, вот. Если только в дело замешаны КГБ или прокуратура, будь ты кем угодно, ничего не добьешься.

С "голубой кровью" дело вот какого рода. Работы по созданию кровезаменителей курировали два органа — Академия наук и Государственный комитет по науке и технике, где тогда был Гурий Иванович Марчук. Начали вести тему под руководством академика Юрия Овчинникова. Непосредственно вел исследования профессор Феликс Белоярцев в Пущине, в Институте биофизики у члена-корреспондента Генриха Иваницкого.

Я немного присматривал за этой работой, фторуглероды делали на одном из наших заводов. Участвовали, конечно, и медики, гражданские и военные.

Отработали эксперименты на животных, начались клинические испытания. Военные дали разрешение на применение нового кровезаменителя в Афганистане. Там это спасло многих. Дело хорошо пошло. Не помню, кто тогда делал об этом доклад в Академии наук, но точно помню, что очень доброжелательно выступал тогда Юрий Овчинников (вице-президент в то время), хвалил работу. Подождите, именно вы тогда писали в "Огоньке", что работа очень талантливая, перспективная.

А дальше события развивались так. Исследования по "голубой крови" были представлены на Госпремию. Я участвовал в предварительном обсуждении и почувствовал, что насчет коллектива, представлявшегося на премию, не полная договоренность. И тогда, может, глупо, но на оперативке за полчаса перед президиумом я рассказал, что работа выставляется на премию, но есть трудности по коллективу, надо подработать вопрос. И вдруг совсем неожиданно для меня страшно возбудился Овчинников, вскочил, стал на повышенных тонах говорить, что исследования не доведены до конца, а Генрих Иваницкий передергивает, вводит всех в заблуждение, чуть ли не даст ложную информацию о результатах клинической проверки препарата.

Такое поведение Юрия Овчинникова мне было совсем не понятно. Некоторые тогда предполагали, что Юрий Анатольевич сам хотел попасть в авторский коллектив. Но это не так. Овчинникова с самого начала выдвижения на премию не было в числе авторов работы, он сам не хотел, чтобы его включали. В свое время именно Овчинников подписал документ о том, что руководителем исследования должен быть Иваницкий, директор института, в котором велись работы.

Спрашиваю у академика Баева Александра Александровича, тот ближе меня к этому делу, он биолог. Отвечает: "Сам не понимаю, почему Юрий Анатольевич загенерировал. Это у него бывает, может, пройдет. Подождем".

Проходит совсем мало времени, и вдруг Овчинников подает мне записочку о том, что фторуглероды изучались в Японии, Америке и использование их там в клинике сейчас прекращено, так как они плохо действуют на больных. Поэтому и нам надо прекратить испытания. Читаю подпись: Крючков. Да, тот самый, из КГБ, что и теперь.

Я как президент Академии поручил тогда главному ученому секретарю Георгию Константиновичу Скрябину создать комиссию из ученых. Он согласился со мной, что КГБ не авторитет в науке. Почему мы должны прекращать исследования, если они против? Помню, я советовал привлечь в комиссию академика Кнунянца Ивана Людвиговича, крупнейшего специалиста по фторуглеродам. Баев тоже туда вошел. Я сказал Скрябину, чтобы особенно внимательно посмотрели клинические испытания, всегда ли были на них соответствующие разрешения.

И тут некоторые члены комиссии стали пасовать (а комиссий я создавал две!). Заключение их было — отложить выдвижение на премию на следующий год, а там еще раз посмотреть результаты и соответственно принять решение.