Кто ушел и кто придет (СИ)

— Но ведь ты телепатка! Разве ты не слышала его мысли перед этим? Не знала, что он хочет сделать? Да, ты не читаешь мысли лишний раз, но неужели совсем ничего не почувствовала?

— Почувствовала, - не стала возражать Анни. – Но я не думала, что он выстрелит. Надеялась, что сумею отговорить его… Уговорить… Мне очень жаль его, Мадлон. Он лучше, чем кажется, он просто несчастен. Я старалась помочь ему, но не смогла.

Они замолчали. Мадлон, как и всякий раз, когда речь заходила о чувствах, плохо понимала Анни.

— Меня еще несколько дней здесь продержат, - сказала Анни. – А потом я, может быть, задержусь на Нарате – Виктор предложил, он хочет продолжать работу на Муравейнике.

Ага, она сама заговорила про туннели!

— Может, расскажешь, что вы все-таки нашли? Перед наводнением у меня было чувство, будто Новак о чем-то умалчивает. Вы там, случаем, не видели что-то вроде большого черного зеркала?

Анни поглядела на нее с искренним удивлением.

— Какое зеркало? Расскажи подробнее, это интересно.

Мадлон, как могла, описала странное явление и нарисовала в электронном блокноте подруги схему, хотя и была уверена, что лабиринт давно изменился, и в поисках им эта схема не поможет. Анни покачала головой.

— Нет. Ничего подобного мы не встречали, но я расскажу Виктору, мы будем искать. Это… Это может быть связано с одной его гипотезой. Ну, ты слышала: о том, что обитатели Нарата бывали на других планетах. Помнишь, когда мы смотрели видео про открытие Старого Музея.

— Как эта черная штука может быть связана с другими планетами? – не поняла Мадлон. – Или ты имеешь в виду, что Новак думает, будто аборигены изобрели что-то вроде звездных врат?

— Это только предположение. Но, знаешь, обитатели Нарата действительно создали некоторые устройства, которых нет у нас. Мы видели записи… Я потом тебе расскажу. Виктор пока не хочет все это обнародовать.

— Записи? А когда вы успели расшифровать их письменность?

Анни решительно замотала головой.

— Я тебе больше ничего не могу сейчас сказать. Когда-нибудь потом. Надеюсь, я смогу тебя проводить через четыре дня, а может, меня еще раньше выпустят. Ты где сейчас живешь – у отца? Скажи адрес.

Мадлон сказала и добавила:

— Только в ближайшие два-три дня меня не будет - хочу сходить к Стене Тысячи Радуг.

— Как здорово! – завистливо вздохнула Анни. – Может, мы потом тоже слетаем туда с Виктором.

Мадлон вернулась домой в сумерках и издалека увидела свет в окнах. Открыв дверь, она окунулась в аппетитные запахи. Мадлон заглянула в кухню и чуть не рассмеялась при виде Френсиса в кружевном кокетливом фартучке поверх безразмерной пижамы. Губерт оглянулся.

— А, вот и ты, дорогая! Я уже хотел тебе позвонить.

— Я навещала Анни, а потом гуляла по городу и ходила на реку. А ты как провел день?

Раскрасневшееся благодушное лицо Губерта на секунду омрачилось, но он сразу улыбнулся и помахал рукой в рукавичке-прихватке.

— Так, мотался по делам. В числе прочего заглянул в тюрьму узнать, как поживает Стривер – с ним все в порядке. Встречу с Френком забыл напрочь, как мне и требовалось, но никаких побочных эффектов не возникло. Все теперь думают, что ему отшибло память на том же перекрестке, где отключался Ларри. Кстати, Стривер сознался в пяти других убийствах, в том числе известной альпинистки Кадлес и Павла Коди, которого ты, наверное, знала. Я его тоже знал, Рой Глебски нас знакомил. Павел приезжал к нам на горнолыжный курорт, но сам не катался, он ведь больше дайвингом увлекался. Помоги-ка накрыть на стол…

— Ты что-то путаешь, - возразила Мадлон, доставая из шкафчика тарелки. – Кадлес сорвалась со скалы и разбилась, а Коди утонул. При чем здесь Стривер?

— Он сказал, что подстроил эти два несчастных случая.

— Как можно такое подстроить? – поразилась Мадлон, но тут же ей нарисовалась картинка: Стривер со своей доброжелательно-хитрой улыбочкой предлагает Павлу: «Ты не хочешь заглянуть вон в тот подводный ход?», и когда Павел туда ныряет, Стривер перерезает ходовик или, к примеру, закладывает ход большим камнем.

— Насчет альпинистки не знаю, а в случае с Коди он, кажется, испортил снаряжение. С тремя предыдущими жертвами тоже было что-то подобное.

Они прошли на веранду, Губерт зажег лампу. Пока Мадлон сервировала стол, он сходил на кухню и вернулся с фарфоровой супницей. За едой Мадлон спросила:

— Про мотивы Стривера что-нибудь известно?

— Вроде бы он убивал по причине личной неприязни. Вообще-то я думал, что ты можешь знать об этом больше, ведь вы работали вместе.

— По мне, он просто ненормальный. А ментоскопирование он еще не проходил?

— Что ты! В местной полиции нет нужного оборудования. На Земле, конечно, ему проведут эту процедуру, но мотивы этим методом не выявить - считывание памяти дает информацию только о самом преступлении. Если Стривера признают вменяемым, то, думаю, ему грозит пожизненное где-нибудь на другом краю галактики.

— Туда и дорога.

Когда с супом было покончено, Мадлон вспомнила: