Кто ушел и кто придет (СИ)

Ник уронил измятый цветок и принялся кусать ноготь. Эх, с каким бы удовольствием он рассказал родным про Ларри, но про это лучше даже не заикаться. Отец-то порадуется, он бы с Ларри и за руку поздоровался, если бы тот к ним зашел, но мать — про ее реакцию подумать страшно! Она никогда не любила роботов, а когда узнала, над чем в последнее время работает он, Ник, потребовала уйти из «Андроидной техники». «Хватит с меня твоего дяди!» — кричала она, а Ник привычно втягивал голову в плечи и ждал, когда посыпятся оплеухи. Уйти он все же не ушел и продолжал работу, и это, наверное, был первый раз, когда он сделал что-то серьезное наперекор матери. Она простила его только через полгода, когда он по ее указке женился на Микаэле. Нику и в голову не пришло спорить, к тому времени его настолько изгрызла совесть, что он готов был сделать для матери что угодно. Да и жизнь с Микаэлой в итоге оказалась совсем неплоха, не в последнюю очередь потому, что у Микаэлы была дочка. Как отчима Марта его ни во что не ставила — да и кто станет слушаться человека всего на несколько лет старше себя! — но как что-то вроде сводного брата Ник ей понравился. Особой привязанности между ними не возникло — разные интересы, разный круг общения. Иногда они выбирались куда-нибудь погулять, иногда сплетничали о Микаэле, которая относилась к ним примерно одинаково, как если бы у нее вместо одного ребенка стало двое, но этим их общение и ограничивалось.

Сколько времени?.. Так, если все же ехать к родителям, надо двигаться прямо сейчас. Ник подумал об этом и не пошевелился. Прошло еще десять минут, он снова взглянул на часы и с облегчением вздохнул — ура, поздно! Даже если он поедет, то сможет заглянуть всего на пару минут, ни с кем не успеет поговорить, так что незачем из-за этих минут тащиться в такую даль. Тем более, что ему еще собираться в завтрашнюю поездку! Да, определенно пора домой.

Поднимая винтами вихри из пыли, сухих травинок, веточек и листочков, вертолет опустился на посадочную площадку, и Ник первый выскочил и отбежал, сгибаясь под тяжестью рюкзака и пряча голову от разрезающих воздух лопастей. Уронив рюкзак на краю площадки, он смотрел, как выходят другие. Все они преобразились — мелкие клерки и директоры предприятий, банковские служащие и продавцы, полисмены и учителя, секретари, врачи — все они перестали быть теми, кем были на большой земле и стали теми, кем только и могли быть, прилетев сюда — альпинистами.

Ник оглядывал лагерь, жмурясь от солнца, в глазах у него рябило от обилия разноцветных палаток. На несколько мгновений он вспомнил свой кабинет, потряс головой, отгоняя всякие мысли о городе и работе и расстегнул молнию на новенькой спортивной куртке. Вокруг лагеря крупными пятнами лежал снег, на ветру бились вымпелы и флаги. Небо было ярко-синим, горные вершины — ослепительно-белыми. Ник еще раз огляделся, наслаждаясь знакомой обстановкой, оставил рюкзак валяться там, где тот упал, и пошел лавировать между палатками, высматривая знакомых. Ему хотелось найти инструктора Лизу Кадлес, но ее нигде не было видно. Фред Клири, который прибыл немного раньше, сказал, что Лиза ушла на восхождение и добавил:

— А что это за принцесса вон там, возле вертолета? Ты ее знаешь?

Ник обернулся. Вертолет давно разгрузили, курсанты разобрали свое снаряжение и разошлись натягивать палатки и устраиваться на новом месте. Только одна девушка сидела на рюкзаке и озиралась, будто не знала, что теперь делать. Красивая, длинноногая, в розовой кофточке и серых брюках, на плечи падает волна блестящих каштановых волос.

— Первый раз вижу, — сказал Ник. — Новенькая, похоже. Пойду спрошу, чего она такая потерянная.

Он подошел и сказал:

— Привет! Ты что такая грустная?

3

Альпинисты разбирали остатки выброшенных из вертолета вещей. Мадлон потопталась в замешательстве среди чужих трекинговых палок, пары ледорубов, связки кошек и отошла. Только сейчас она вспомнила, что оставила палатку дома. Сверток не влезал в рюкзак, она решила, что пристегнет сбоку, а утром, видно, заторопилась и забыла. Что же теперь делать? «Подожду, — подумала она. — Наверное, когда с разгрузкой будет закончено, к новичкам кто-нибудь подойдет». В небе не было ни облачка, припекало горное солнце. Мадлон сбросила куртку, разулась и села на рюкзак.

— Привет! Ты что такая грустная?

Мадлон подняла голову. Рядом стоял парень примерно ее возраста, одетый так ярко, что у нее зарябило в глазах: алая куртка, синие штаны, лихо заломленная оранжевая шапочка — не мальчик, а радуга! Лицо как будто знакомое — странно… И, размышляя, где она могла его видеть, Мадлон отозвалась:

— Обычно говорят не грустная, а задумчивая.

— Если думаешь о том, где лучше поставить палатку, то возле моей есть хорошая площадка, пока еще свободная.

— А я палатку дома забыла.

— Ну ты даешь! — закричал парнишка. — А ботинки ты не забыла? — он посмотрел на ее босые ноги и, кажется, потерял дар речи.

— Да вот же они, — усмехнулась Мадлон, указав на обувь, скрытую за рюкзаком.

Парень демонстративно вытер лоб.