Кто в доме хозяин?

Ступор. Как три каменных изваяния: один с перекошенным от злобы лицом, второй с удивлённым. Рты приоткрыты. Глаза навыкате. И женское, третье, как подножье. Лежит на спине. Голова повёрнута в сторону. Лицо спокойно и светло, как у ангела. Рыжие пряди как змеи расползались… Или, как солнечные лучи… Кто она: медуза – Горгона или дочь солнца? Сожгла или заморозила. Ноги слегка подогнуты. Руки раскрыты: я безоружна, я невинна.…

И только струйка крови медленно прокладывает свой путь…

13. По дороге в рай

Почему говорят, что когда человек умирает, то идёт по белому туннелю на свет. И ему так легко-легко. Разве легко, если в голове колокол звенит. Или это ангелы поют так зверско… Как там у Высоцкого:

Зачем же ангелы поют такими злыми голосами?

Или не «зачем», но голоса злые… И свет. Это не дорога в рай, а какая-то пыточная. А почему в рай? А вдруг прямой наводкой в ад, и эти софиты горят, а на подиуме сам Люцифер… И по голове сковородой дубасит… Хочется отвернуться, или хотя бы прикрыть глаза рукой… Но рука не поднимается. Как там Алёнушка братцу Иванушке жаловалась:«Сырые пески на грудь легли, шелкова трава руки спутала»… Похоже, что не только руки, но и ноги… А вдруг это гроб уже закопали? Бывает же такое, летаргический сон… Нет, тогда откуда свет? Жарко, пить хочется. Точно крематорий…А ангелы из трубы воют… Нет, не ангелы, Люциферы… Странно, а он что, не один, их много… Но пить-то хочется…

Сквозь плотную завесу услышала:«Губы облизывает…»

Нет, себя не выдаём. Мы шпионы… А чего шпионим? Ни чего, а за кем? За Люцифером. Говорят, что он дьявольски красив. Точно, Николай, красив как Люцифер… Или Люцифер, как Николай… А может Николай и есть. Тс-с-с. Себя не выдаём… Да выключите свет! Я уже выступила. Хватит. Не надо меня никуда везти… Вот душа улетела куда-то. Прилетит, а тела нет. Или… Лежит тело какой-нибудь старушки. Прикиньте, молодая душа в старое тело и давай там колбаситься! Вот, точно! Так Альцгеймер и начинается. Это когда чужая душа тело перепутала. Смешно. А больно-то как… смеяться нельзя, что ли? Зачем сразу бить по затылку… Интересно, а как и кто ударил по затылку, если затылок лежит… Затылок лежит, а я? Опять мысли в мозгу запутались…

Молоденькая медсестра побежала за врачом. Быстро-быстро стучат каблучки.

–Доктор, там больная без сознания с ума сошла?

–Вы соображаете, что говорите? Как можно сойти с ума, будучи без сознания.

В палате стояли виновники происшествия. Мужчины растерянно смотрели на хихикающую красавицу с перевязанным лицом. Причём хихикала она, скривив рот в одну сторону. Глаза закрыты.

Лечащий врач глянул недобрым взглядом на «ближайших родственников», как они выразились. И попросил выйти.

–Николай Михайлович, зайдите к Михаилу Николаевичу.– передал он напоследок Девяткину.

Главврач больницы сидел в своём кабинете за рабочим столом. Он бросил недобрый взгляд на вошедшего сына.

–Ну и что это было? Может быть, ты мне объяснишь? Коля, что. Это. Было? – Михаил Николаевич сверлил взглядом сына, сжал руки в кулак и положил перед собой.

–Отец, не злись. Как она? – Николай сел. Он совсем не был похож на своего родителя. Второй был тщедушного телосложения, интеллигентный строгий взгляд из-за позолоченной оправы. На голове аккуратная идеальной круглой формы лысина.

–Николай, – отец его так назвал, когда был очень и очень зол. – Ты понимаешь, я в полицию должен заявить. Телесные повреждения средней степени: у неё сотрясение мозга. Вы с Вовкой опять не поделили что-то? Я думал, что все драки из-за девочек в юности остались. Как же вы мне надоели, два холостых придурка. Женились бы уже, что ли.

–Отец, всё, мне не 15 лет. Ты скажи, как она? Медсестра сказала, что она с ума сходит.

–Это я с ума схожу. Я думал, что все мои тревоги позади, что ты за ум взялся. Как она… Кто она?

–Жена моя будущая. – сказал и сам испугался. Как-то само вышло. Слишком страшно стало, вдруг заявит. А так всё-таки жених. Да вроде ничего она, красивая, не гулящая. И неглупая. Ну а что дети, так на то отец у них есть. И хороший отец. – Вовка сказал, что он ей волосы поправлял. Что я не так понял. Да и бубен с ним. Так – не так. Я за ней ухаживать буду. Кормить с ложечки. Влюбился, я. Голову потерял. Вот на ней и женюсь, надеюсь, не как в первый раз. Ты же помнишь, чем мой брак закончился. – Николай жалостливо глянул на отца. -Папа, не надо в полицию. Я женюсь, я искуплю.

–Стало быть, всё-таки ты. – отец встал, взъерошил волосы, вздохнул. – А я надеялся, что ты уже обуздал свою ревность. Колька, к тебе девки сами на член насаживаются. Чего за этой-то увиваться стал, да ещё при бывшем муже и детьми. Её этот бывший так просто не отдаст. – Николай вопросительно поднял голову. – Да он только перед тобой здесь был. Он мне кабинет чуть не разнёс, когда выяснил наши с тобой родственные связи. Погоди, он тебе башку ещё свернёт и Вовку не пожалеет. Ладно, посиди, я сейчас.

Михаил Николаевич вышел из кабинета. Николай подошёл к аквариуму. Отец говорил, что рыбки хорошо успокаивают нервы.