Кто в России не ворует. Криминальная история XVIII–XIX веков

Заграничная разведка продолжала добывать немало интересного. Выяснилось, что московские розенкрейцеры – не самостоятельная организация, а подчиненные главной розенкрейцеровской ложи в Пруссии. Что берлинские наследники Фридриха Великого прикидывают, не удастся ли им с помощью московских «братьев» оторвать Лифляндию от России и присоединить ее к Пруссии. Что московские масоны уже побывали в Берлине, встречались там с главой ордена, говорили и о Лифляндии, и о том, как быстрее и надежнее привлечь на свою сторону цесаревича.

Это уже называется как угодно, только не уголовщина… Естественно, очень быстро начались аресты, начиная с Новикова. Никаких обвинений за «порицание крепостничества» и «вольнодумство» ему не предъявляли. Речь шла о вещах более конкретных: насаждение непозволительных с православной точки зрения ритуалов и обрядов; подчиненность московских лож Берлинскому центру «мимо законной и Богом учрежденной власти»; тайная переписка предосудительного характера с прусскими министрами; попытка привлечь к своей деятельности наследника (которого в официальных документах уклончиво именовали «известной особой»); издание «противных закону православия книг». В деле появилась и уголовная составляющая: удалось накопать кое-какие улики по облапошиванию доверчивых богатеев. Так и написано: «Уловляя пронырством своим и ложною как бы набожностью слабодушных людей, корыстовались граблением их имений, в чем он (Новиков. – А. Б.) неоспоримыми доказательствами обличен быть может». А что касается «духовных исканий», о них написано столь же недвусмысленно: идеалом в ложе было так называемое «внутреннее христианство» – некий «внутренний духовный поиск», противопоставлявшийся официальной религии, которую называли «пережитком».

Одним словом, классическая тоталитарно-сатанинская секта, где политика, как водится, причудливо перемешана с уголовщиной. Вы можете и не поверить, но среди этой компании оказался и первый достоверно зафиксированный в русской истории родоначальник тех диссидентов, которых якобы КГБ «облучал из-за стены секретным излучением». Остались документы: когда «брат-розенкрейцер» студент Невзоров был посажен в Петропавловскую крепость, он стал кричать, что все здесь иезуиты, которые его из-за стены «душат магнетизацией». Классический выкормыш тоталитарной секты со съехавшей крышей. Нашелся кто-то сообразительный и, не тревожа медиков, пригрозил: если не перестанет горлопанить свою ерунду, получит поленом по загривку. И вы знаете, перестал – явно сохраняя кое-какой здравый рассудок.

Вот так и кончилась эта уголовно-политическая история. А мы с вами вернемся лет на пятьдесят назад и расскажем о человеке, безусловно, гнусном, но и страшно интересном – самый знаменитый сыщик, он же самый знаменитый вор-разбойничек XVIII столетия. Рассказывая о криминале XVIII столетия, эту фигуру просто невозможно обойти молчанием…

Глава четвертая. Иван, но не дурак

Звали этого персонажа (читатель сам вскоре убедится, что употреблять в его отношении слово «герой» было бы неправильно) Иван Осипов, крестьянский сын, крепостной именитого московского купца Ивана Филатьева. Лет в десять его отвезли в Москву, дворовым в московский дом помещика, где он и прослужил года четыре. Как вспоминал Каин (уже давно получивший эту отчего-то излюбленную московскими ворами кличку), относился хозяин к нему крайне скверно, держал в черном теле, так что парнишка решил сбежать. Насколько это соответствует правде, точно неизвестно – особенно учитывая последующие события. Как бы там ни было, однажды ночью 1737 года отрок тихонько прокрался в спальню хозяина, насыпал в карманы денег из ларца, сколько мог унести, надел хозяйскую одежду и вышел со двора, в довершение написав на воротах: «Пей воду, как гусь, ешь хлеб, как свинья, а работай черт, а не я». Вообще-то Осипов, будущий Каин, был грамотным, но об этой надписи известно лишь из его собственной «Автобиографии», полной самолюбования «своими подвигами». Так что мог и приврать, «чтоб красивше».

Самое интересное началось потом. Ванька вовсе не направился куда глаза глядят, в ночную неизвестность: за воротами его уже поджидал Иван Камчатка, один из самых авторитетных на Москве воров – а значит, побег не был импровизацией, они явно познакомились еще раньше, и Камчатка наверняка углядел в парнишке перспективного кадра. Возраст тут не помеха – в те времена в Москве хватало вполне профессиональных преступников и помоложе…