Кто в России не ворует. Криминальная история XVIII–XIX веков

Что, безусловно, касалось и борьбы с коррупцией и казнокрадством. Во все время царствования Александра она тянулась ни шатко ни валко. Правда, в самом начале царствования Александр издал документ «Об изыскании причин и представлении средств к искоренению лихоимства и лиходательства». Но это так и осталось прекраснодушной декларацией, не принеся практической пользы. Как водится на Руси, были созданы комиссии, составлены объемистые доклады – на том дело и кончилось. В следующем году вышел новый императорский указ о дополнении законов относительно взяток. Тоже без особых результатов – как брали, так и продолжали брать. В феврале 1811 года учреждается Главное управление ревизии государственных счетов – несмотря на грозное название, ничем себя не проявившее.

Тут уже было не просто мздоимство, а этакое всеобщее направление умов. Пензенский губернатор А. Ф. Крыжановский, по воспоминаниям современников, был «человек, убежденный, что лихоимство есть неотъемлемое священное право тех, кои облечены какой-либо властью». Как видим, даже теория подведена… Его, кстати, отправили потом в отставку – но и только. Ну, а отдельные успехи оставались отдельными успехами. В 1802 году Г. Р. Державин, занимавший тогда пост министра юстиции, провел проверку деятельности калужского губернатора Лопухина, а заодно причастного к его «производственной деятельности» губернского прокурора. Доклад о злоупотреблениях составил 200 страниц, обоих отдали под суд – но одного Державина на всю необъятную Россию было явно маловато…

Отдельная песня – Иван Борисович Пестель (отец знаменитого декабриста). Сам он вроде бы не лихоимствовал – вот только, будучи генерал-губернатором Сибири 12 лет, руководил ею… не выезжая из Петербурга. Всем от его имени заправлял иркутский губернатор Трескин и заправлял так, что в конце концов после строгой ревизии был снят…

Единственное отличие – новый, XIX век стал, если можно так выразиться, чуточку пристойнее. Министры уже не распихивали по карманам миллионы из казны своих ведомств, не утруждаясь хоть подобием объяснений. Почти былинными стали времена, когда фавориты получали в награду земли с сотнями, а то и тысячами «душ», а то и целые города. Нравы чуточку облагородились – но только внешне, ремонт был чисто косметический. Лихо воровали и теперь, но понимали уже, что растраты следует как-то маскировать убедительными бумагами. Александр как-то пожаловался своему воспитателю Лагарпу: «Непостижимо, что происходит. Почти не встретишь честного человека. Это ужасно!» Но никаких особых мер не предпринимал. Сам, конечно, казнокрадством не занимался. Зачем? У него и так все было. Правда, регулярно выдавал субсидии из казны своей доброй знакомой баронессе Крюденер. Баронесса считалась персоной номер один в окружавшем императора кружке великосветских мистиков и на казенные денежки издавала журнал «Столп Сиона». Ни к сионизму, ни к реальной горе Сион это название не имеет ни малейшего отношения: слово «Сион» было среди тогдашних мистиков таким же знаковым, как у современных «экстрасенсов» и «контактеров» «астрал» и «чакра»…

Пришедший на смену Александру Николай I, в отличие от брата и бабушки, был настроен бороться со всеобщим заворуйством всерьез и непримиримо. Уже в мае 1826 года он учредил «Особый комитет для соображения законов о лихоимстве и предварительного заключения о мерах к истреблению сего преступления».

Кое-какую достаточно серьезную работу комитет все же проделал. Сделав совершенно правильные выводы о злоупотреблениях по службе, точнее, их причинах: несовершенство законодательства о государственных служащих; тяжелое материальное положение чиновников; необъективность рассмотрения дел (одинаково наказывали и тех, кто лихоимствовал из чистой корысти, и тех, кто действительно прозябал на грошовом жалованье).

Доклад Комитета пошел в Сенат. Там сделали глубокомысленный вывод, каковой и зафиксировали письменно: нужно всего-навсего «истребить» все перечисленные причины, тогда-то и настанет царство честности и справедливости (все наверняка понимали, что это утопия, но нужно же было как-то отписаться). Нашелся один толковый человек, сенатор Корнилов, предложивший не утопические, а вполне действенные меры: при поступлении чиновников на службу тщательно выяснять все о доходах и их имущественном положении (а потом присматривать, не увеличились ли доходы слишком резко) – и вдобавок обязать почту секретно извещать о присылке чиновникам денег и вещей.

Остальные господа сенаторы притворились, что не услышали этого предложения вовсе. На том дело с Особым комитетом и кончилось…

Чуть позже Николай переименовал Главное управление ревизии государственных счетов в Государственный контроль и предписал ему рассматривать финансовые отчеты министерств. Из этого ничего опять-таки не вышло по чисто технической причине: немногочисленные контролеры лишь читали отчеты с мест и следили, чтобы расход не превышал приход. Попросту не существовало обширного штата ревизоров, способных выехать «на места» и проверить там всю документацию.