Кто в России не ворует. Криминальная история XVIII–XIX веков

Суть в следующем. Молодой человек, истопник при придворном конюшенном ведомстве, шесть лет назад познакомился с молодой и очень красивой крестьянкой Ириной Ивановой, вскружившей ему голову не на шутку, – так что парень стал отчаянно добиваться руки и сердца. Добился. Однако, как установило следствие, семейная жизнь у них категорически не сложилась: новоявленная супруга оказалась крайне строптивого нрава, к мужу с первых же дней брака стала относиться с нескрываемым презрением, ссоры заводила практически непрерывно, от выполнения супружеских обязанностей, казенно говоря, всячески уклонялась. А когда ссоры случались особенно сильные, на всю ночь уходила из дома. А заодно выяснилось, что еще до знакомства с Ларионовым Ирина успела родить около полудюжины детей, которых всех до одного сдала в воспитательный дом. Словом, крайне походило на то, что пронырливая бабенка, присмотрев простого и бесхитростного парня, решила «устроить жизнь».

Парень и в самом деле был бесхитростным – ограничивался тем, что регулярно отправлялся к знакомым пожаловаться на неудавшуюся семейную жизнь… Вот так и прожили около четырех лет. В одно далеко не прекрасное утро Ларионов выскочил во двор и объяснил соседям: у него несчастье, жена ночью повесилась… Сбежавшиеся соседи увидели Ирину мертвой, лежащей на постели, с многочисленными ссадинами, большой трещиной в височной кости, с шеей, туго затянутой веревочной петлей, – другой конец петли был привязан ко вбитому над изголовьем гвоздю.

Судебные медики, основываясь на этих синяках и ссадинах, вынесли вердикт: смерти предшествовала короткая ожесточенная борьба, потом Ирина, получив страшный удар по голове, потеряла сознание, а потом, вполне возможно, еще живая была задушена той самой веревочной петлей.

При медицинском осмотре и на теле Ларионова были обнаружены свежие царапины. На него и пало подозрение. Поначалу он отпирался, но тут появился адвокат Маргулиес, и Ларионов преподнес следствию такую версию: они, дескать, шутливо возились на кровати, отчего жена вдруг упала с нее и ударилась виском об острый угол сундука. Бросившись на помощь, Ларионов увидел, что она уже не дышит. И решил, чтобы не быть обвиненным в убийстве, имитировать самоубийство, для чего и накинул покойной на шею веревку.

При первом разборе дела в окружном суде присяжные Ларионову не поверили, признали его виновным в нанесении смертельных повреждений, приговорили к лишению всех прав состояния и отдаче в исправительные арестантские заведения на четыре года.

Маргулиес подал кассацию в Сенат, и дело передали в тот же суд, но с другим составом присяжных. Вот эти отнеслись к речам Маргулиеса с гораздо большим доверием.

Главные его аргументы были такие: во-первых, Ларионов за все это время не изменил своих показаний. Во-вторых, у Ларионова не было никаких мало-мальски серьезных мотивов совершить убийство (и это после того, что мы знаем об Ирине и характере ее отношений с мужем?! – А. Б.). И завершил примечательной фразой: «Надеюсь, здравый смысл заседателей более, чем научные авторитеты, сумеет разобраться в данном деле!»

Прокатило! Присяжные, польщенные, должно быть, тем, что их «здравый смысл» весит на весах правосудия гораздо больше, чем мнение каких-то там «ученых авторитетов», полностью приняли версию Ларионова – Маргулиеса. И приговорили всего-то навсего к аресту при полиции на два месяца.

Каждый вправе делать свои выводы. Я свои сделал. И теперь понимаю, почему противники суда присяжных назвали его «судом улицы» и «судом булыжной мостовой»…

Сложилось так, что самый сильный аргумент против суда присяжных дали сами присяжные. Речь идет о знаменитом «деле Веры Засулич». Дело это не уголовное, а политическое, но, думаю, для иллюстрации темы о нем просто следует рассказать подробно… Отличная иллюстрация, право.

Случился этот суд 31 марта 1878 года. Что произошло? Генерал Трепов, градоначальник Санкт-Петербурга (по должности выполнявший еще и функции начальника полиции), велел высечь политзаключенного Боголюбова. Не из зверства характера – просто был ревностным служакой, а Боголюбов нарушил правила внутреннего тюремного распорядка. (Трепов, кстати, предварительно объехал нескольких сановников, имевших отношение к внутренним делам и сыску, чтобы точно узнать: следует ли в данном случае пороть? Министр юстиции дал личное разрешение.)