Кто виноват в трагедии 22 июня?

Назначить членом Военного совета Северного фронта секретаря Ленинградского горкома ВКП(б) т. Кузнецова».

А теперь попытаемся объяснить и эти факты, и странную забывчивость наших военачальников.

Не вызывает сомнений, что на заседании Политбюро, проходившем в кабинете Сталина, обсуждались вопросы обороны – об этом говорит состав приглашенных лиц и черновик постановления.

Присутствие резидента советской военно-морской разведки, военного атташе в Германии, капитана 1-го ранга Воронцова придает особое значение этому событию. Воронцов только что прибыл из Берлина, откуда был вызван после своего донесения о намерении Гитлера напасть на СССР 22 июня. И хотя не царское дело генсеку общаться с капитанами 1-го ранга, но важность вопроса могла заставить пренебречь иерархическими условностями.

Было бы странно, если бы на этом совещании не поднимался вопрос о готовности наших Вооруженных Сил к отражению нападения, которое, возможно, произойдет уже через 8–9 часов. Сталин, зная о мощи наших сил в западных округах, хотел услышать от военных, насколько мы готовы к войне. Неизвестно, ЧТО он услышал в ответ, но военачальники и лица, ответственные за боевую и мобилизационную готовность государства, в 20.15 покинули совещание. Как будто отправились выполнять какие-то указания.

В жизни бывает всякое, теоретически могло случиться, что за каких-то 35 минут, прошедших после выхода Тимошенко из кабинета Сталина до повторного его посещения, произошло много событий: Жукову позвонили о перебежчике Лискове, он доложил об этом Тимошенко и Сталину, который вызвал их себе. Они с Тимошенко экстренно набросали черновик директивы и примчались в Кремль.

Могло такое произойти? Могло. Но не в этом случае, так как Лисков сдался нашим пограничникам в 21.00 (в то время, когда Тимошенко с Жуковым уже 10 минут находились в кабинете Сталина). Не буду повторяться, что о нападении он рассказал в штабе погранотряда вообще в 00.30 следующих суток.

Почему Жуков, описывая случай с Лисковом, ни словом не обмолвился о том, что Тимошенко только что вернулся от Сталина? Ведь в тот день каждое событие имело огромное значение, тем более такое нерядовое, как вызов наркомов на заседание Политбюро. И наверняка Тимошенко рассказал ему, как своему заместителю, о чем они совещались. Но Жуков в очередной раз посчитал нужным промолчать.

Кстати, адмирал Кузнецов в своих мемуарах тоже не написал, что был на совещании у Сталина поздним вечером 21 июня. И это очень странно. Не вызывает никаких сомнений, что на этом совещании рассматривались вопросы войны, слишком накалена была обстановка. Слишком много было получено информации, говорящей о возможности начала войны с часу на час. Но у обоих военачальников этот эпизод стерся в памяти: один забыл, что его начальник больше трех часов совещался у Сталина, а другой – что сам там присутствовал.

То, что у двух разных человек исчезло воспоминание о несомненно важном, нерядовом совещании, говорит о том, что им посоветовали это забыть… Доказательством этому служит чудодейственное восстановлении их памяти при описании событий, происшедших сразу после совещания.

Кузнецов написал, что находился в своем кабинете, получая доклады от заместителей и общаясь по телефону с командующими флотами. Его от этого занятия «около 11-ти ночи» (у Кузнецова написано именно так, а не «около 23-х», как принято у военных) оторвал звонок Тимошенко, пригласившего к себя для ознакомления с подписанной директивой № 1.

Похоже, что во время первой части совещания оба наркома получили от Сталина указания принять все меры для отражения нападения, очевидность которого уже не вызывала никакого сомнения. Поэтому Кузнецов инструктировал командующих флотами, а Тимошенко, возвратившись от Сталина, обсудил с Жуковым, что нужно успеть сделать, чтобы повысить готовность войск, которая, как мы выше предположили, почему-то была понижена 21 июня. Наверное, тогда и родилась впопыхах идея о передаче в войска мало что дающей директивы № 1, больше похожей на прикрытие то ли своей преступной халатности, то ли предательства.

Хотя у Жукова некоторые проблемы с памятью все же остались. Во-первых, он явно напутал с Лисковом (в чем мы убедились выше), а во-вторых, он вспомнил не все, что происходило при посещении их с Тимошенко кабинета Сталина.

Он не вспомнил, что вместе с ними в кабинет Сталина зашел еще один человек – маршал Буденный. Жуков мог бы не заметить или забыть входившую официантку, принесшую стакан чая, но маршалы, да еще такие колоритные, не могут забыться. Похоже, снова темнит товарищ Жуков, он не мог не знать, зачем вызвали Буденного, тем более, они вошли в кабинет и вышли все вместе, а значит, принимали участие в общей беседе.