Кто взорвал Америку?

23 ноября они вылетели в Югославию. Последние приготовления перед решающим днем. В Белграде, в гостинице «Метрополитен», расскажет позднее Ким Хен Хи, сотрудники местной резидентуры северокорейской разведки передали новоявленным отцу и дочери изготовленные по индивидуальному заказу радиоприемник с будильником и бутылку виски. Предметы, не вызывающие ни у таможни, ни у службы безопасности особого интереса. Еще через пять дней они отправились в Багдад, чтобы сесть на южнокорейский «боинг», вылетавший в Абу-Даби.

В багдадском аэропорту у Ким Сун Иля в зоне спец-контроля вытащили из приемника батарейки, объяснив, что вернут их после полета — таковы правила безопасности. Уже перед самой поездкой другой охранник тоже проявил интерес к приемнику Кима. Странным образом батарейки оказались на месте — Ким вставил новый комплект, но это никого не обеспокоило. Ким включил приемник, демонстрируя полнейшую невинность своей техники. Охранник махнул рукой и пропустил пожилого японца в самолет.

Двумя часами позже отец и дочь сошли в Абу-Даби. «Боинг» полетел дальше. Ким Сун Иль и Ким Хен Хи должны были выйти из аэропорта и в тот же день покинуть Объединенные Арабские Эмираты. Но в Абу-Даби их везение кончилось.

Как ни тщательно готовилась эта операция, их руководители совершили элементарный промах. Отец и дочь не могли выйти в город, потому что у них не было виз. Им пришлось другим рейсом лететь в Бахрейн. Они прибыли туда примерно в тот момент, когда рейс номер 858 южнокорейской авиакомпании прервался. «Боинг» со ста пятнадцатью пассажирами на борту взорвался где-то между Бирмой и Таиландом.

Для того чтобы уничтожить пассажирский самолет, хватило трехсот пятидесяти граммов спрятанной в радиоприемнике пластиковой взрывчатки С-4, которую трудно обнаружить обычным детектором, и жидкой взрывчатки, залитой в бутылку из-под виски. Ким Сун Иль, который устанавливал взрыватель с часовым механизмом, дал себе и напарнице фору в девять часов, чтобы исчезнуть. Но через девять часов, когда самолет взорвался, они все еще были в Бахрейне, далеко от своих.

«Мальборо» опасно для жизни

Интерпол и полиция тех стран, через которые пролегал маршрут взорванного «боинга», принялись первым делом изучать списки пассажиров. Те, кто заблаговременно сошел с самолета, немедленно оказались в списке подозреваемых.

«Японцев» нашли в здании аэропорта. Когда к ним подошли полицейские, опытный Ким Сун Иль все понял. Он попросил «дочку» дать ему закурить. Она вытащила из сумочки пачку «Мальборо». Полицейские не знали, кого они задержали, поэтому не позаботились обыскать «японцев» и проверить их вещи.

Ким Сун Иль спокойно взял сигарету, но не закурил, а раскусил ампулу с цианистым калием, которую в Пхеньяне предусмотрительно засунули в табак, и рухнул на пол.

Ким Хен Хи тоже вытащила сигарету, но не успела последовать за своим старшим товарищем — полицейские наконец сообразили, что им следует делать. Впрочем, Ким Хен Хи, возможно, и не спешила покончить счеты с жизнью. Вообще, судя по ее дальнейшему поведению, руководители северокорейской разведки сделали неверный выбор.

Сомнения в подлинности ее японского паспорта возникли сразу, поэтому Ким Хен Хи отправили не в Японию, а сразу в Южную Корею, где полным ходом шло расследование обстоятельств гибели пассажирского лайнера.

Она заговорила на девятый день, выложила все,' что знала. Еще через полмесяца ей устроили пресс-конференцию. Заплаканная террористка рассказала, что самолет взорвали с целью дестабилизировать положение в Южной Корее и заставить мировое сообщество отказаться от участия в приближавшейся Сеульской олимпиаде 1988 года.

Уничтожение пассажирского «боинга» стало самым крупным и кровавым терактом после взрыва в Рангуне четырьмя годами ранее.

Признания Ким Хен Хи, уверяли меня тогда южнокорейские журналисты, не были результатом изощренной техники сеульских следователей. Эта молодая женщина, которая уже не выполнила приказ своих начальников — в случае ареста покончить с собой, — хотела избежать тюрьмы. Она предпочла длительному тюремному заключению возможность насладиться красивой жизнью, которую сотрудники Агентства национальной безопасности показывали ей из окон автомобиля, кружившего по Сеулу.

Обе стороны выполнили свои обязательства. Ким Хен Хи помиловали. Она не единственный прощенный северокорейский агент. К тем, кто признает свою вину перед Южной Кореей и согласится публично покаяться, относятся со снисхождением, как к жертвам промывания мозгов в коммунистическом Пхеньяне.

В 1968 году отряд северокорейских агентов предпринял самоубийственную атаку на Голубой дом — резиденцию южнокорейского президента в Сеуле. Они успели застрелить тридцать четыре человека и сами погибли — кроме одного, который покаялся, все рассказал, заслужил прощение и стал процветающим бизнесменом и набожным христианином. Северокорейские пилоты, перелетавшие на Юг, не только получали крупную сумму денег, но и сразу же зачислялись в южнокорейскую армию в более высоком звании, чем у них было.