Кто взорвал Америку?

По указанию министерства госбезопасности им предоставили трехкомнатную квартиру площадью шестьдесят восемь квадратных метров с ванной и раздаточным окошком в кухне, через которое можно подавать обед в столовую.

Сюзанна быстро освоилась в социалистическом государстве. По пятницам она вместе с другими домохозяйками сокрушалась в магазине, если мясо, которое она планировала купить на выходные, уже кончилось.

Слишком мелкий и слишком зеленый крыжовник тоже не радовал женщину, которая тринадцать лет назад покинула свою преуспевающую семью в Гамбурге со словами, что лососина, икра и прючая буржуазная роскошь больше не лезут ей в горло.

В 1987 году по западногерманскому телевидению, которое могли смотреть и восточные немцы, прошел документальный фильм о терроризме. Коллегам Сюзанны по Высшему техническому училищу показалась знакомой фотография разыскиваемой преступницы. О ней стали шептаться. Одна из преподавательниц съездила к родственникам в ФРГ и увидела полицейский плакат с фотографией Сюзанны. Она прихватила его с собой.

Это кончилось тем, что преподавательницу вызвали в окружное управление государственной безопасности, где попросили не клеветать на честного преподавателя. Руководитель кафедры должен был на собрании еще раз подтвердить, что Сюзанна не террористка. Тем не менее она решила переехать в Дрезден под тем предлогом, что климат Лейпцига вреден для маленького сына.

На самом деле она отправилась в Москву, вместе с мужем работала в Объединенном центре ядерных исследований в Дубне. Они вернулись в Берлин в самый неудачный момент — накануне падения ГДР. Когда Германия стала единой, ее разыскали и арестовали.

Карьера диспетчера

Один из бывших террористов нашел «не лишенным логики и глубокого комизма то, как по-мещански бывшие революционеры организовали свою жизнь в ГДР. Они ведь и были мещанами».

Чем занимались другие бывшие террористы? Один работал водителем, другая — медсестрой, третий — врачом-наркологом, четвертый был мастером на заводе.

Они завели детей, учились, добивались повышения rio службе. Террорист, которого боялась целая страна, терпеливо ждал момента, когда из рядового диспетчера он станет старшим диспетчером, вечером выпивал бутылку пива с соседом и наслаждался жизнью вместе с женой в двухкомнатной квартире в скучном блочном доме.

Террористку, разыскиваемую по обвинению в убийстве американского солдата, устроили фотолаборанткой на комбинат бытовых услуг. Ее муж, встречи с которым тоже жаждала западногерманская полиция, работал на картонажном комбинате.

Они не могли толком объяснить, как они попали в Восточную Германию, и соседи считали их отслужившими свой срок шпионами. Бывшие террористы принадлежали к тем немногим, гражданам ГДР, которым эта страна нравилась.

«Это были мои лучшие годы»

Вернер Лотце, который 24 сентября 1978 года застрелил полицейского в Дортмунде, через два года решил покончить с террором и вышел из «Фракции Красной армии». Ему тоже позволили укрыться в Восточной Германии.

В ГДР он стал водителем, а когда заочно закончил химический институт, получил назначение начальником смены на заводе. Много позже Лотце подробно рассказал о том, как он стал «красноармейцем»:

— Мое вовлечение в политику началось с демонстрации против войны по Вьетнаме. Я начал интересоваться марксизмом-ленинизмом, потому что воспринял войну во Вьетнаме как схватку империализма и социализма.

Я рассматривал ФРГ как империалистическое государство, чье благосостояние покоится на разграблении стран третьего мира. Западногерманское общество я воспринимал как безнравственное. Не только государственные структуры в моих глазах совершали преступление, но и население, принимавшее это богатство как должное.

Многие во «Фракции Красной армии» говорили мне, что соскользнули к террору и взялись за оружие, потому что у них не оставалось иного выхода. Я же осознанно пришел к выводу, что государство нужно опрокинуть его собственными методами.

В сентябре 1978 года во время тренировочных стрельб под Дортмундом нас накрыла полиция. Я стрелял, двое полицейских были ранены, один позднее умер.

Мы обсуждали, что произошло, и пришли к выводу, что действовали правильно. Иначе опять были бы арестованы люди из группы, и осталось бы меньше бойцов.

Но я не мог заставить себя мыслить категориями: всякий полицейский — враг, следовательно, я должен его застрелить. Угрызения совести все равно остаются.

Я решил, что выйду из группы. Я сдал оружие и остался один на конспиративной квартире. Группа искала для меня страну, куда бы я мог эмигрировать. Предполагалось, что это станет Албания. Но потом я решил вернуться в группу.

Меня послали в Южный Йемен, в тренировочный лагерь. А в марте 1979 года я принял участие в нападении на банк. В лагере мне показалось, что я преодолел противоречие между высокой целью и сомнительными средствами. Но во время налета на банк был убит один человек, и у меня вновь возникли моральные проблемы. И все же через месяц я опять принял участие в ограблении банка.