Кто зажигает «Радугу»?

— Забери-ка, паренек, свои часы да больше не спорь. Запомни, один из спорящих — дурак, это вроде как ты, другой — плут, это стало быть я. Но я плутом быть не желаю. Забери часы.

— Не возьму, — заупрямился Мороз, — проиграл так проиграл.

— Возьми, возьми, парень, не серди, — нахмурился столяр.

Славка нехотя взял «Маяк», надел на руку.

— Ты не серчай, попилишь с мое, может, у тебя еще лучше выйдет. А спорить тебе на будущее не советую.

— Дядя Вася, вы не отрежете нам еще досочки по размеру панели? — я подсунул рабочему маску пеленгатора.

Василий Иванович подкинул ее на руке, приложил к доске раз-другой, пометил карандашом. Весело забегала ножовка, и через несколько минут корпус «Эхо» был готов. Мы сложили четыре стенки, приставили крышку, наконец, поставили на место панель.

— Ура! — Заорал вдруг Славка так, что Василий Иванович шарахнулся от него в сторону и перекрестился:

— Ты что, осатанел?

— Ура! — Снова завопил Мороз и я вместе с ним. — Качать его.

Мы бросились к дяде Васе, ухватили его, но он выскользнул и шмыгнул за верстак.

— Угомонитесь, окаянные! — взмолился он. — Чего орете? Дело-то еще не закончено.

Он забрал у нас доски, промазал их столярным клеем и поставил в зажим сушиться.

— Отвлекся я тут с вами, надо своим делом заняться.

Мы со Славкой уселись на досках, а столяр принялся за дело. Как раз в это время к нему из цеха поступило несколько поврежденных корпусов телевизора «Радуга». Мы осмотрели задиры.

— По-моему, здесь ничего не сделаешь, — сказал я с сомнением.

— Не скажи, дело наше привычное, помогите-ка, ребята.

Вместе мы расставили корпуса так, чтобы до поврежденных мест можно было легко добраться. Потом столяр дал нам лак и мы осторожно залили поврежденную полировку.

— Пускай себе сохнет.

Василий Иванович словно забыл о только что полученных корпусах. Теперь его внимание полностью переключилось на штабель ранее залитых и уже подсохших корпусов. Некоторые из них были начинены деталями, значит, полировку испортили по неосторожности свои же сборщики. 

— Выручаете бракоделов? — нахмурился Славка.

— Такая наша работа, — невозмутимо ответил столяр.

Мы сняли три верхних корпуса, поставили их на верстак.

— Ну, что, ребята, осваивать полировку желаете? Может, и свой приборчик когда подновите.

— Желаем, — хором ответили мы со Славкой.

— Ну, тогда делай, как я.

Василий Иванович взял в руки механическую шлифовалку. Она представляла собой небольшой алюминиевый блок, из которого торчала короткая металлическая ось. На нее был насажен войлочный валик, вроде тех, что мы видели раньше на участке, где полировались пластмасса и металл, только этот был размером с чайную розетку, а те — с колесо автомобиля.

Василий Иванович включил машинку. Она быстро закрутилась. Столяр поднес ее к поверхности корпуса, залитого шероховатым тусклым лаком, принялся осторожно «драить» изделие.

Мы со Славкой взяли свободные машинки, благо в вечернюю смену на участке никого не было, и стали в точности повторять действия старого рабочего. Дело заспорилось. Скоро все три корпуса сверкали так, что даже самый придирчивый глаз был бы не в состоянии обнаружить недавний дефект.

— Классная работа! — Славка довольно погладил блестящую полированную крышку корпуса, который только что обработал.

— Гречневая каша сама себя хвалит, так, что ли? — усмехнулся Василий Иванович.

В это время из цеха поступило еще два бракованных корпуса. Из одного даже торчали клочья древесины.

— Неужели такой можно отремонтировать? — Я с сомнением потрогал поврежденную стенку.

— Наше дело такое.

Столяр вырезал острым ножом поврежденный участок, тщательно соскоблил старую фанеровку. Потом достал из верстака шпон — тонкую полоску орехового дерева, походящую на кусочек расслоившейся от сырости или от удара фанеры. Из шпона он вырезал заплатку, в точности повторяющую очертания поврежденного участка. Намазал ее клеем, приложил к корпусу, а потом поставил под пресс.

— Нехай подсохнет, — пояснил он.

— А что потом? — поинтересовался Мороз.

— То же самое, что и раньше. Зальем лаком, отполируем.

— Так заметно будет, некрасиво, — не поверил я.

— Зря, что ли, я с ним вожусь? — столяр подвел меня к корпусу, стоящему особняком. — Как, нравится он тебе?

Чувствуя подвох, я со всех сторон осмотрел его.

— Ну, как?

— Все в порядке.

— Купил бы такой телевизор?

Конечно, купил бы.

— А если я скажу, что здесь такой же клок был вырван?

— Не может быть?! Я снова полез осматривать корпус, но опять ничего не увидел.

— Не веришь?

— Не верю.

— Спорить со мной будешь, как твой друг, или как?

Я подумал:

— Спорить не буду.

— То-то же, смотри сюда, — Василий Иванович протянул мне увеличительное стекло.

И только тогда, да еще под сильным светом я увидел, что структура древесины, ее волокна в одном месте слегка не стыкуются. Очевидно, здесь стояла такая же заплата, как на том корпусе, который только что залатал столяр.

— Вот это класс! — Не удержался от восхищенного восклицания Мороз, я тоже был изумлен столь тщательной реставрацией корпуса «Радуги».