Кто здесь хозяин? [Новеллы]

Того встал и вяло направился к двери. Баха пошел за ним.

Они молча шли по коридору. У лестницы Того схватил Баха за рукав.

— Я свое сказал, Баха, — теперь когда хочешь и где хочешь я отвечу за то, что сделал. Позорить невесту! Где это слыхано?! Я хотел, чтобы ты все узнал. Больше никто об этом не узнает…

Баха не стал медлить с ответом.

— Иди, Того. Кажется, мы избежали опасности. Ты хорошо сделал, что пришел, клянусь прахом отца. Разок вздуть моего братца не мешало, вот он и получил свое. Ладно, хватит об этом. Даст бог, поправится, ума наберется.

Они расстались.

Баха Салакая стоял у лестницы и разглядывал ярко освещенный коридор, пока грузные, тяжелые шаги спускавшегося вниз Того, становясь все глуше и глуше, под конец не замерли вдали.

Шалико отодвинул засов и пропустил посетителя. Его, конечно же, интересовало, что произошло там, наверху, но спросить он не решился.

Перевод Л. Татишвили

Круг

Научно-исследовательский институт жил обычной жизнью, такой же, какой живут сотни подобных учреждений в нашей стране. Тема, которую разрабатывал этот институт, была частью какой-то большой и важной темы и из года в год именовалась переходящей. Поскольку та, большая и важная, тема никаких надежд к окончательному научному разрешению не подавала, то и отдельные институты, разрабатывающие ее дочерние, частные темы, особенно не спешили. Директор института великолепно знал, что если большая тема в конце концов будет признана бесперспективной, то это повлечет за собой малоприятные реформы для тех институтов, которые бьются над разрешением дочерних тем. Поэтому каждый раз в конце года научные сотрудники дружно и бойко зачитывали полулиповые результаты своих научных изысканий — годовые отчеты.

И человек неосведомленный, несомненно, подумал бы — вот где действительно кипит работа! Во всем же остальном институт не отличался от множества других научно-исследовательских институтов. Все вакантные и невакантные места были заняты. Институт, разумеется, имел директора, коим являлся доктор химических наук Эрмало Абесадзе; единственный академик института Гайоз Тереладзе, по крайней мере, девять месяцев в году обретался за границей, будучи командированным в различные научные лаборатории, и многочисленные аспиранты в унынии и тоске дожидались его появления. Кроме того, институт имел двух внештатных лаборантов и нескольких студентов-практикантов, каждый из которых глубоко в сердце затаил страстное желание или мечту стать по окончании университета научным сотрудником нашего института. Я полагаю, нет нужды сообщать читателю, что здесь, как и в других научно-исследовательских институтах, имелись ученые по призванию, а наряду с ними матроны, укрывающие за ширмой полштата, были энтузиасты мнимые и энтузиасты истинные. Как и в других подобных институтах, и здесь царили прекрасные женщины, которые от скуки и безделья постоянно бывали влюблены. Именно благодаря их энергичным стараниям весь институт время от времени лихорадило от очередного романа, иногда весьма печального для семьи научного сотрудника, пронзенного стрелой амура и бесповоротно решившего начать новую жизнь. И наконец, как и в любом другом учреждении, и в этом Институте имелись как честные работники, так и интриганы. Последнее слово непосредственно связано с героем этой новеллы Джумбером Брегвадзе, а справедливо приписан был такой малопочетный титул ранее безобидному, тихому Джумберу или несправедливо — уж это, дорогой мой читатель, если у вас хватит терпения, вы узнаете по прочтении всего лишь страниц пятнадцати, — повторяю, если, конечно, хватит терпения!

Джумбер Брегвадзе работал младшим лаборантом в опытно-экспериментальной лаборатории исследования филлоксеро-мирманологических проблем. Два года назад он окончил химический факультет университета с дипломом первой степени, и, когда его распределили в вышеозначенный институт, он от радости был на седьмом небе. Однако вскоре он убедился, что распределительный листок — это еще далеко не все. Директор, что называется, сел на осла: «Забирай этот свой листок, братец, да и прилепи его на лоб тому, кто тебя сюда направил, нет у меня никакого места! Если хочешь, становись в очередь, но знай, если что и появится, у меня уже на очереди внештатники, я должен трудоустроить сперва их, а уж третьим будешь ты. А вообще мой тебе добрый совет, ищи работу в другом месте, у тебя, брат, диплом первой степени, какой глупец тебе откажет!»

После двух месяцев тщетных усилий Джумбер окончательно убедился, что для молодого способного химика во всем подлунном мире места нет. И тогда, совсем отчаявшись, он вновь обратился в распределительную комиссию. Председатель комиссии слушал его внимательно и терпеливо, по всему было видно, что для него случай Джумбера Брегвадзе далеко не нов. Он снял телефонную трубку, предварительно выяснив у Джумбера номер телефона Абесадзе, и, втайне мечтая, чтобы того не оказалось на месте, начал крутить диск. Однако в институте ответили на первый же звонок.