Кто здесь власть? Граждане, государство и борьба за Россию

Революция – сложная штука, и революция, произошедшая в Киеве и во всей Украине в феврале 2014 года, не стала исключением. “Революция достоинства”, как ее прозвали некоторые участники, была мирным протестом с требованием обеспечить гражданское участие, направленным против коррумпированного и жестокого авторитарного президента. Граждане собрались, чтобы выразить свое недовольство руководителями государства и разработать программы прозрачного и честного управления страной. Они не дрогнули под натиском спецподразделений полиции. В конце концов тиран бежал из страны, а вопиющая коррупция и прогнившая политическая система оказались у всех на виду¹.

Не оспаривая правдивость этого героического нарратива, нельзя не заметить, что другая версия событий также содержит долю правды. Революция победила благодаря вооруженному мятежу, отдельные участники которого использовали националистические лозунги и собирались на митинги, используя образы людей, ответственных за геноцид в период Второй мировой войны. В западных областях Украины устраивались потешные линчевания перепуганных чиновников. Особенно ужасный инцидент случился в Одессе, где десятки противников революции были заживо сожжены в том здании, где укрылись после уличных столкновений. Жители двух восточных областей (Донецкой и Луганской) объединялись в военные подразделения, чтобы противостоять революции, часто с привлечением сил, получающих поддержку – и, возможно, указания – из Москвы.

Сложность процесса привела к расколу даже среди самых бесстрастных наблюдателей. Ожесточенные споры разразились в том числе в академических кругах, которые гордятся своей корректностью и ставят факты выше эмоций.

Однако российские телезрители были избавлены от этой сложности. Им показывали, как прозападная фашистская хунта захватывает власть в ходе государственного переворота, который угрожает жизни миллионов русскоговорящих жителей Восточной Украины и Крыма.

В таком контексте российский ответ – вооруженная аннексия части украинской территории – казался абсолютно оправданным. Официальный нарратив подчеркивал талант Путина к объединению различных фрагментов российской истории. Аннексия была не враждебным актом территориальной экспансии, а исправлением допущенной в советский период ошибки, которая привела к потере Крымом “законного” места в составе России. Ученые, изучавшие освещение аннексии на российском телевидении, подчеркивают обращение к так называемому национальному ирредентизму при подаче сюжетов, в которых люди делились не по этническому признаку, а по родному языку: большинство людей, живущих на востоке Украины, говорят по-русски, но считают себя этническими украинцами. Заострение внимания на языковой характеристике фактически давало возможность сказать, что эти территории по праву принадлежат России, а не Украине. Кроме того, такая подача материала помогала провести четкую границу между русскоговорящими людьми, которым следует стремиться к объединению, и украинцами и европейцами, которым в силу их отличия необходимо противостоять². В то же время захват территории преподносился как необходимый шаг для спасения людей от фашизма, которое со времен Второй мировой войны оставалось одним из столпов российской государственности. Более того, весь процесс казался своего рода чудом. Крым захватили без единого выстрела³. Как и царь Иван III за много веков до него, Путин по праву собирал вместе “русские” земли под контролем Москвы.

Этот нарратив – простой, прямолинейный и практически полностью ложный – снова и снова повторялся на государственном телевидении, которое неустанно продвигало кремлевскую версию событий. Новостные выпуски удлинились с тридцати минут до часа, а воскресные новости стали вместо часа занимать все два. И говорили там только об Украине. По данным российского телеобозревателя Арины Бородиной, в двух самых популярных вечерних новостных программах – “Вести” и “Время” – Украине в среднем отводилось по десять сегментов продолжительностью от семи до десяти минут. Как выяснили российские дети, ради Украины можно посягнуть и на святое: одна из самых любимых в России детских программ “Спокойной ночи, малыши” была перенесена с привычной “России 1” на другой канал⁴. В целом рейтинги показывают, что время просмотра телевизионных новостей увеличилось примерно на 30 % в сравнении с предыдущим годом⁵.

Более того, телевидение работало не в вакууме. Создаваемые там нарративы воспроизводились в интернете. Вскоре “антифашистские” и антизападные телевизионные мотивы стали преобладать и в киберпространстве⁶. Как выразился политолог Кирилл Рогов, Россия переживала “крымский синдром”, и даже самые ярые критики режима оказались захвачены моментом⁷.

Когда идет дождь