Кто здесь власть? Граждане, государство и борьба за Россию

Размышляя о будущем российской политики, необходимо учитывать трансформацию Путина. Он прошел путь от лидера, избранного олигархами для защиты своих интересов, до “отца народа” – президента, который перестал быть обычным политиком и превратился в национального лидера, практически невосприимчивого к повседневным проблемам, ложащимся на плечи нижестоящих людей. Как мы отметили на страницах этой книги, он получил этот статус не благодаря диктату и даже не благодаря широким официальным полномочиям, дарованным президенту по российской конституции. Он получил его благодаря поддержке и эмоциональной преданности миллионов россиян, которые положительно реагировали на основные направления его политики. Сложившийся вокруг Путина и путинского режима консенсус, в свою очередь, отчасти стал продуктом агрессивной пропаганды по телевидению и повсеместного насаждения путинского мировоззрения в российском обществе.

На основе этого анализа можно сделать вывод, что такого человека трудно заменить. Даже если (что кажется вероятным) Владимир Путин – относительно заурядный человек, ведущий довольно незаурядную жизнь, быстро сменить человека, имеющего такую армию последователей, очень сложно. Отчасти этим объясняется, почему Путин остается у власти так долго и почему было принято решение вернуть его на пост президента после краткой рокировки с Дмитрием Медведевым. Если бы Россия была просто страной КГБ или мафии, если бы она была диктатурой сильного правителя, заменить Путина другим человеком было бы гораздо проще.

Взять хотя бы покойных президентов двух других бывших советских республик, Ислама Каримова из Узбекистана и Сапармурата Ниязова из Туркменистана, более известного как Туркменбаши, или Отец туркменов. Хотя оба они начали управлять своими республиками еще до распада СССР и считались незаменимыми, их кончина практически не всколыхнула систему. Каждый из них создал в высокой степени репрессивную, в высокой степени личную диктатуру и казался крайне важным для своего режима. Оба сформировали масштабные культы личности – и Ниязов побил все рекорды, установив в столице гигантскую вращающуюся золотую статую себя и переименовав города и даже месяцы в честь себя и своей матери. В обеих странах с ужасом ждали того, что произойдет после кончины великих диктаторов. Но после смерти каждого из них произошла спокойная передача власти назначенному преемнику, не связанному кровными узами с бывшими лидерами. В каждом случае преемник без проблем встал у руля существующей машины и выбрал новый курс, практически не меняя систему власти. Конечно же, никто не спрашивал мнения рядовых туркменов и узбеков. Ключом к мирной передаче власти был консенсус элит.

В описанной нами модели российской политики, напротив, было бы сложно заменить Путина менее заметной фигурой из существующей элиты, как случилось в Узбекистане и Туркменистане. Для этого потребовался бы период рискованной и затратной политической перестройки. Богоподобные лидеры Средней Азии оказались заменимыми, поскольку и Туркменистан, и Узбекистан – классические авторитарные режимы, где элиты принимают решения, а граждане совсем не принимаются в расчет. Россия не такая. В России общественная поддержка остается важным ресурсом политики, а харизму одного лидера невозможно просто передать другому.

Этот фактор помогает объяснить и продолжительность пребывания Путина у власти, и явное отсутствие конкуренции в рамках правящей элиты. Вокруг президента возникают различные фракции, но в глазах общества никто не имеет достаточного авторитета, чтобы стать реальным соперником действующему президенту. Статус национального лидера, стоящего выше грязи текущей политики, – основа власти Путина и его приближенных.

Однако, как мы отметили на страницах этой книги, положение Путина определяется не только законами и консенсусом элит. Оно обеспечивается благодаря активной политической работе администрации, телевидению, а также действиям и взаимодействию российских граждан и крупных общественных институтов, например церкви и школы. Владимир Путин не приватизировал политику России. Ему тоже приходится работать на публику.

Как мы заметили в пятой главе, это чувство неизбежности Путина – и важность поддержания этого чувства – становится источником огромной силы, но потенциально и источником слабости. Несколько десятков лет назад Вацлав Гавел, размышляя о “силе бессильных” при коммунизме, подчеркнул, что для поддержания видимости единодушия многим людям приходится играть свою роль. Стоит людям изменить свою точку зрения и отказаться действовать так, как от них ожидают, как ситуация может очень быстро измениться.