Кто здесь

— Как бы тогда там ни было, война сейчас бесполезна, — спокойно отреагировал Андрей. — Что могут сделать друг другу ядерные державы?

Кажется эти последние его слова только усилили радостное состояние собеседника. Тот даже подпрыгнул в кресле и, откинувшись на спинку, с полминуты глазел на Андрея как на диковинную и, вместе с тем, абсолютно ненужную штучку.

Потом он нажал одну из кнопок и его лицо сделалось строже. Тут же стол между ними поехал обеими половинками в стороны и в его середине образовалась большая светящаяся панель. «Карта мира», — сразу заметил Андрей.

— Видите, — довольно сообщил человек, — мы сориентированы. Я на Севере, вы на Юге.

— И что из того?

— Это политическая карта, где обозначены страны. А вот, — он снова нажал на кнопку, — она стала географической, горы и реки.

Андрей только пожал плечами:

— Я изучил ее еще в средних классах школы.

— Правда? Какая удача. Тогда скажите, пожалуйста, что ближе всего к вам, там на Юге?

— Антарктида.

— Вы хорошо учились, мистер Бирс, действительно Антарктида. Она на обеих картах белая.

— Ничья земля, покрыта льдом. Поэтому и белая.

— Великолепно, мистер Бирс, просто великолепно! Ваши педагоги вправе вами гордиться!

— Не очень понимаю, к чему этот тон.

— Сейчас поймете. Только давайте еще посмотрим. С какой параллели уходит вниз Антарктида?

Андрей взглянул на светящуюся карту:

— С шестидесятой.

— Странно, не правда ли? На Юге после шестидесятой параллели начинаются километровые льды, а на Севере за такой же шестидесятой параллелью спокойно живут скандинавы, расположены крупные российские города. Летом три месяца очень тепло.

— Я это знаю.

Человек снисходительно поморщился:

— Конечно, мистер Бирс, после того как вы безошибочно указали на карте Антарктиду, но я спрашиваю не об этом. Как климатически несимметрично устроен земной шар? Вас это не смущает?

— Ну что ж теперь делать, — включаясь в эту игру ответил Андрей, — устраивали-то до нас с вами. А жить надо.

— Хм, попробуем дальше. Огромный ледяной массив на Юге, три четверти мирового льда, но в Северном полушарии тепло, хотя там есть свой холод на полюсе. Но очень тепло. Вам жарко ведь летом в Нью-Йорке? И в Калифорнии?

— И даже в Канаде, могу добавить…

— Вот, мистер Бирс, мы приближаемся. Огромный массив льда на южном полюсе, не только по площади, но, что не менее важно, и по толщине. Именно он создает земной температурный баланс. Представьте, теперь, что этого льда стало наполовину меньше… Представили?

— Не представил.

— Давайте попросим об этом вычислительную машину, она нам поможет.

Несколько секунд Андрей слушал электронный шорох, потом машина сыграла два победных аккорда и на панели появилась другая картина…

Все континенты, вроде бы, на месте… Контуры береговые в основном те же… Что ж изменилось? Добавился разной интенсивности оранжевый цвет… Так, он везде, и пропадает только за шестидесятой северной параллелью. Там приятные зеленоватые оттенки… и то не сразу…

— Ну как?

— Что «ну как»?

— Мы спустили в океан половину льда из Антарктиды.

— Потом расскажете, как это у вас получилось.

— Обязательно, а сейчас посмотрите на оранжевую окраску. Куда вы смотрите?

— Кошка на подоконнике.

— Пусть посидит, в России много уличных животных. У вас дома есть кондиционер?

— И телевизор. И пылесос…

— Их мы пока оставим в покое. Так вот, Антарктида кондиционер планеты. И как всякая техника, требует целостности, отдельной своей частью работать не может. То есть на этой картине кондиционер практически не работает. Средняя интенсивность окраски, вон там, где Нью-Йорк, Чикаго, соответствует летней пятидесятиградусной жаре. По Цельсию. Зимой — плюс тридцать. Но влажность, мистер Бирс! Учтите, что льды Антарктиды — это пресная вода и они составляют девяносто процентов пресной воды планеты. И большая часть растаявшего льда не перемешается с морской водой, а в процессе таяния испарится. Присоединившись к атмосферной воде, она увеличит влажность не менее, чем вдвое.

— Стоп, стоп… Значит, заливать землю вы не собираетесь?

— Боже упаси, ну что вы! Это и невозможно. Уровень океана поднимется совсем немного. Я же сказал, вода уйдет в основном в атмосферу.

— Смерчи, ураганы?

— Нет, — собеседник мотнул головой, — по нашим расчетам они не слишком прибавятся. Но ливни, мистер Бирс, потоп за потопом, которые сразу же будут испаряться, потому что среднегодовая температура в ваших широтах составит более сорока в тени. Попробуйте просидеть один час в сорокадвухградусной ванне, только час. Иммунная система человека очень быстро разрушается от влажных высоких температур…

— Ну, сукины же вы дети!

— Рад, что наконец вы нас оценили.

— Жарковатый сегодня денек, да, Стенли? Жарковатый для нас обоих? — Блюм взглянул в окно, где пятичасовое августовское солнце продолжало печь землю. И хотя в кабинете было прохладно, Торнвил чувствовал эту будто проникающую и сюда температуру. — Знаете, мой дорогой, греки придумали от жары отличное средство — мастику. Это такая анисовая водка. Не пробовали?

— Пробовал.