Куафёр из Военного форштата. Одесса-1828

Ранцова, молча, кивала головою. Казалось, она не хочет тратить сил на слова, а копит энергию на будущее, понимая, что в истории с ее Вики и другими «мальчиками», задержанными в разных городах Российской державы, ничего еще не кончено.

Натан довел Любовь Виссарионовну до Театральной и посадил в пролетку. А сам не стал идти домой, но уселся на ступеньках театра, ожидая окончания представления и Фину. Поразительно, но ему, так любившему свой дом и всю его обстановку, сейчас невозможно было представить себя одного, замкнутого в тех четырех стенах. Видимо, слишком много нервных событий пришлось на один вечер. К тому же Натан начинал догадываться, что произошло с Вики и его лицейским выпуском. Трудно и отвратительно было в это поверить, но картина казалась почти однозначною. И его, Натана, вина в том тоже есть.

Захотелось и самому уткнуться в плечо Фины, когда она появится, да слегка всплакнуть.

Глава 21

На утро следующего дня следовало, конечно же, идти в комнату Воронцовского дворца, выделенного под сундуки с семейным архивом, да начинать работу. Зная любовь генерал-губернатора к порядку и дисциплине, Горлис не исключал того, что ключник-дворецкий будет для графа по дням отмечать появление или же непоявление Натана во Дворце.

Но Горлис никак не мог заставить себя приступить к работе, не сходив к Лабазнову и не проверив свои догадки в разговоре с ним. Впрочем — утро вечера мудренее — может, вчерашние предположения, которые он сам себе выстроил, не более чем плод досужего ума…

Лабазнов сегодня не был так любезен и открыт, как во время второго прихода. Но и не казался настороженно язвительным, как при первом посещении Горлиса. Сегодня настроение жандармского штаб-офицера лучше всего описывалось словами «рабочая деловитость».

— Чем обязан, дорогой Натаниэль Николаевич? — спросил жандармский капитан, когда они наконец уселись по обе стороны от стола.

— Харитон Васильевич, имею к вам дело. Я хотел бы навести у вас справки по одному вопросу… Может, даже по нескольким. Ежели это возможно.

— Конечно, возможно. Как сказал возлюбленный император, назначая Александра Христофоровича Бенкендорфа шефом нашего корпуса, двери и сердца жандармов всегда открыты для всех, кто обитает в пределах державы Российской. Так что — спрашивайте.

— Мне довелось узнать, что в последнее время появились некоторые проблемы с выпускниками лицейского класса, каковой заканчивал и задержанный ранее Викентий Ранцов.

— Разумеется, сейчас всё подробно расскажу. Тем более что по оному поводу у нас с вами установился такой хороший, такой прочный деловой контакт.

— В каком это смысле «деловой»? — спросил Горлис, сдерживаясь, чтобы не вспылить.

— Узнаете. Очень скоро всё узнаете… Корпус жандармов создавался после печальной памяти событий 14 декабря — для охранения спокойствия и безопасности нашего государя, Российской державы, а значит, и всего народа русского. В тот раз безумный мятеж подняли офицеры, забывшие о дворянской чести. Что стало неожиданностью для многих. Но не для Лабазнова-Шервуда, загодя известившего государя о подлых планах!

Капитан улыбнулся, вспоминая дни своей наивысшей славы. И тут же помрачнел, изобразив на лице сочувственную скорбь.

— Увы. В некотором смысле история повторяется. Мне удалось обнаружить разветвленную сеть заговора. Но на сей раз плетет ее не офицерство, а студенчество. И названные вами студиозусы — лишь малая часть этой организации, пытающейся покрыть собой всю страну.

— Позвольте, о чем вы говорите? Студенты первых курсов — и заговорщики?

— Именно так! Люди умные, уже обученные многому. Но мозги жизненно незрелые… И к сожалению, хорошо вам знакомый Викентий Ранцов оказался центром сего заговора. У нас имеется его переписка со своими бывшими соучениками, в коей он дает им задание искать сообщников и формировать группы единомышленников этой «Сети Величия». Таково именование их тайной вольтерьянской организации. В нем видна всеохватная коварность «Сети» и противопоставление некоего превратно понятого «величия» — Его Императорскому Величеству.

Горлис с трудом сдерживался, чтобы не впасть в ажитацию. Сбывались его самые худшие предположения. Лабазнов же продолжал:

— Прельстительные письма Ранцова у нас имеются в большом количестве. А сейчас уже начинают появляться, находиться ответные письма — ему от бывших соучеников, с согласием проводить сию деятельность в разных университетах страны… И вот тут я должен поблагодарить вас за помощь, оказанную нам.

— Какую еще помощь?!

— Ну как же! Вы дали нам исходную информацию о студентах из разных университетов, пытавшихся покрыть своей «Сетью» нашу Россию. Вот, запротоколировано поручиком Беусом на прошлой нашей встрече. Пожалуйста, можете сами прочитать. — Лабазнов протянул Горлису лист, вытянутый из папки, одной из многих, лежавших на столе.

Натан начал читать:

«Показания г-на Натаниэля Горли по поводу арестованного студента Викентия Ранцова.

Лабазнов-Шервуд: Вы можете дать общую характеристику Викентию Ранцову, объемную — на фоне всего его лицейского класса?