Куафёр из Военного форштата. Одесса-1828

А вот вторая деталь была более существенной и даже неожиданной. С нижней стороны подоконника Натан наконец-то нашел две отметины, о которых говорилось в письме Видока. Такие остаются от воровского устройства, похожего на якорь, при помощи которого удобно выбираться из чужих окон. Это было немного странно, поскольку второй этаж Дома Горлиса не так уж высок, чтоб опытному человеку трудно спрыгнуть. К тому же под окном земля с травкой, а не твердая мощеная улица… И тут Натан вспомнил, что сегодня утром проснулся от довольно громкого стука, удара. Окно его спальни выходит на ту же сторону, что окна Шардоне. Видимо, это злоумышленник спускался из окна Люсьена, да не совсем удачно приземлился. Или, может быть, уронил мешок с ценными вещами, взятыми «на память» в жилище куафёра… Вот уж об этом Горлис подробно, под запись, рассказал Дрымову.

Когда полицейские уехали, увезя тело несчастного Люсьена, Натан дал поручение своим работникам привести комнату в порядок да еще приплатил за нечистый труд.

Потом сходил на крышу проверить, нету ли там каких-то следов. Нет, всё чисто. Если в комнату и забирались через крышу, то следов не оставили. Осмотрел также землю под окном. И в траве нашел серебряную безделушку — мужское кольцо в форме виноградной лозы, оплетающей палец. И об этом нужно будет рассказать Дрымову, присовокупив кольцо для верности. Всё меньше сомнений оставалось в том, что самоубийство Люсьена — лживое, показушное. На самом же деле — его за что-то убили. Да еще и ограбили…

Вечером, чтобы развеяться после всех этих неприятностей, Горлис пошел в театр. Бросив все дела.

Часть III. Блеск и нищета турецкой разведки и русской жандармерии

Глава 26

В пятницу Натан отправился на работу пораньше. После событий столь драматичных воронцовский ключник по привычке всех дворецких начал любопытствовать, да не успокоился, пока в общих чертах не выспросил, что же случилось прошедшей ночью.

Горлис разложил стопками по годам всю переписку Семена Романовича и Александра Романовича Воронцовых. Потом из этих стопок стал выбирать письма посла Разумовского из Вены. И тут были находки удивительные. Натан вдруг увидел множество посланий Александру Воронцову от… От Вольтера! Да-да, собственноручные — от Франсуа-Мари Аруэ, взявшего себе загадочный псевдоним Вольтер. И эти письма, все 67, Горлис тоже отложил в сторонку, чтобы при случае почитать. Надо же, кто бы мог подумать, что Вольтер переписывался с русскими вельможами. При том что «вольтерьянство» в России давно уж стало ругательством и довольно опасным в своем обличении… Прочитав сходу пару писем от великого мыслителя и насмешника, Натан всё же заставил себя вернуться к прежней работе.

Однако в разгар ее, уже после обеда, к нему явился молоденький коллежский асессор из канцелярии и попросил, по возможности срочно, явиться в военный департамент к полковнику Достаничу. Паренек явно работал недавно и еще не заматерел в бюрократических делах и выражениях. «По возможности срочно» — неловкая формула для подобных вызовов. А ежели адресат обращения не найдет возможности? Однако юноше, лишь приступившему к исполнению своих обязанностей и впервые оказавшемуся в генерал-губернаторском Дворце, трудно было изъясняться более твердо.

Горлису этот вызов показался настораживающим, потому он решил поиграть в занятость, в чрезвычайную государственную важность выполняемой им работы. Соответственно Натан сказал асессору, что явится срочно и почти что немедленно, но после того, как выполнит генерал-губернаторское задание особой важности. Юноша ушел, грустно кивая головой. Натан же подумал, что полтора часа — достаточное время для намека на некоторое фрондерство. И по прошествии таковых попросил слуг вызвать извозчика.

* * *

В кабинете полковника Горлиса его ждала некоторая неожиданность. Тут был не один человек, а сразу трое! В центре за своим столом сидел сам Достанич, по правую руку от него — Лабазнов, по левую — Дрымов. Натан приветственно кивнул головой. Присутствующие поздоровались с ним таким же образом. Горлис сел на стул, приготовленный для него в центре кабинета, и подумал, как же правильно он поступил, не приехав сразу же, как требовала эта троица, но мелкий чиновник не сумел настоять. Ежели тут планировалось некое судилище, то он уже показал свою независимость, особость.

К тому же, пока его ожидали, полковник военной полиции, жандармский капитан и полицейский частный пристав вдоволь наговорились втроем, обсуждая личность вызванного. И вот тут имелся отдельный важный пункт. Натан очень надеялся, что Достанич с Дрымовым, как давние знакомые (более того, хорошо знающие Горлиса), успели если и не спеться, то, по крайней мере, найти много точек соприкосновения. Далее в разговоре, который сейчас начнется, нужно будет аккуратно поддерживать их в этом. И так же осторожно отсекать от подобного взаимопонимания Лабазнова-Шервуда.