Кубанское казачество и его атаманы

Ядро казачьих общин на Линии составили донцы. Они попали сюда в 1794 году, как ослушники начальству и, следовательно, по отношению к организации самоуправления на новой родине оказались еще в худших условиях, чем черноморцы. Правда, линейцы могли перенести с собой на Кубань из старого местожительства вполне выработанные и сложившиеся уже порядки самоуправления донских казаков. Но, во-первых, на Кубани были условия не те, что на Дону, а во-вторых, переселенцы были водворены на Линии, как мятежники. Размещенные в шести станицах, основанных на месте бывших до того военных укреплений, они составили Кубанский полк и, как пограничный полк, получили строго военную организацию. Во главе всех станиц стоял полковой командир, от которого зависела казачья старшина, командовавшая и распоряжавшаяся вместе с командиром станицами. Собственно же станичное самоуправление связано было с мелочами обыденной жизни и держалось на обычае, при посредстве станичных кругов или сходов.

Через 10 лет, в 1803 и 1804 годах, на Кубани было основано еще пять станиц. Казаками тут были уже не донцы, а переселенцы из Слободской Украйны, входившие раньше в состав Екатеринославского войска. Получив такую же военную организацию, какая дана была их предшественникам донцам, эти новые переселенцы образовали особый Кавказский полк. Согласно указу военной коллегии от 11 июля 1803 года, в военном отношении полк этот должен был состоять из полкового командира, 5 есаулов, 5 сотников, 5 хорунжих, одного квартирмейстера, одного полкового писаря и 500 казаков. Но так как в наличности не оказалось полного количества казачьей старшины, то инспектору кавказской инспекции генералу Кноррингу было предписано, «чтобы он отрядил в станицы надежнейшего штаб-офицера и приказал бы в присутствии его учинить выбор: во-первых, в войсковые старшины двух или трех кандидатов, достойных и заслуженных чиновников, а потом в есаулы, сотники и хорунжие». Таким образом, в этом случае казачеству было предоставлено одно из тех прав, которое составляло существенную черту старинного казачьего самоуправления. Это, впрочем, была лишь временная мера. Казаки, получив полковую организацию, в отношении самоуправления были поставлены в общие с донскими выходцами условия.

Полковое устройство надолго потом осталось у линейцев господствующей формой управления. За ним как-то стушевалось самоуправление станиц, тем более что эти последние всецело были подчинены станичным начальникам (атаманам), которые назначались военной администрацией из чиновных казаков, а не выбирались станичными обществами, как это велось на Черномории. В 1832 году из упомянутых линейных полков и из казаков, живших в области р. Терека, образовано одно Кавказское Линейное казачье войско, получившее, как и другие казачьи войска, своего особого атамана. Преобразование это не имело, собственно говоря, никакого влияния на самоуправление линейных казаков. Их станичные общины остались в этом отношении теми же малозначащими единицами, какими были и прежде. Но в высшем казачьем управлении произошла значительная перемена: разрозненные до того казачьи полки получили объединение под властью одного общего начальника. Точно так же и дальнейшее расширение войска не имело никакого влияния на самый характер самоуправления линейцев. Дело сводилось только к увеличению казачьих полков, организованных по раз принятому шаблону. Так, одновременно с образованием Кавказского Линейного войска, в казачество был зачислен целый ряд крестьянских, смежных с казачьими поселений, и в этих крестьянских поселениях опять-таки было установлено тоже военное управление. Таким же путем, в форме полков, занята была впоследствии Новая или Лабинская Линия, в которой военное управление, как мы видели выше, выразилось еще в более резких формах.

Надобно вообще заметить, что по отношению к организации Линейного казачества центральным правительством на первых порах не было издано ни жалованных грамот, ни соответствующих им общих регламентирующих законов. История самоуправления линейных казаков в этом отношении значительно разнится от истории самоуправления черноморцев. Линейный казак всегда жил более военной, дисциплинированной жизнью, чем черноморец. Приказы начальства заменяли ему закон центрального правительства, и это, разумеется, находилось в ближайшей связи с той ролью, которая лежала на линейце, как пограничном воине. Однако, несмотря на то, что военный режим сдерживал казака в границах возложенных на него обязанностей и что у домашнего очага казак находил свои обычные порядки, свой суд и расправу, необходимость в общем, объединяющем все казачье управление, законе должна была чувствоваться по мере расширения войска с каждым годом все сильнее и сильнее. Такой закон действительно был выработан впоследствии в форме «Положения о Кавказском казачьем Линейном войске» от 16 февраля 1845 года (позднее, в 1860 г., оно было поделено надвое и вошло в состав Терского и Кубанского войск. – Прим. ред.).