Кубинский рассказ XX века

Не в силах пробиться через толпу гуляющих, Галурдо, сдерживая нетерпение, настойчиво повторял про себя: «Я сделаю решето из его шкуры». Он убьет Крисанто. Его власть оспаривать нельзя. Отчисления группе, которой он командовал, не поступали уже месяц, иной кары за это быть не может. Это самый явный признак того, что министр решил вести нечистую игру. Использовав до конца банду наемных убийц, Крисанто хотел теперь отделаться от них, да еще увернуться от выплаты обещанной суммы. Он перешел к другим методам. Но он ошибался, слишком крепкими были связывавшие их узы, чтобы министр мог выпутаться и остаться невредим. И тем более сейчас, когда в результате больших операций с сахаром золото рекой полилось в сундуки министра. Теперь у него новые компаньоны! Галурдо мрачно усмехнулся. «Новые компаньоны — и как раз тогда, когда пришло время пожинать плоды прошлых грабежей. Точно мы слепы. Крысиные уловки… да я дочиста спалю его нору». Галурдо спокойно стоял у края тротуара, дожидаясь, когда толпа поредеет. В прошлые разы завязывались стычки, ему осмеливались сопротивляться. На этот раз драки не будет. На этот раз… Незнакомый с угрызениями совести, Галурдо считал убийство делом вполне естественным. Не хорошим и не плохим. Просто естественным. Он поступал так, как считал нужным, не утруждая себя разными переживаниями. Совершая преступление, он бывал холоден и жесток. Он убивал жертву, как мясник на бойне убивает беззащитное животное. И сейчас он не хотел, чтобы с предателем рассчитались другие. Покончить с этим делом надлежало ему. В этот вечер его люди будут только помощниками, они прикроют отступление и расчистят дорогу назад… В толпе образовалась брешь, и Галурдо шагнул вперед. Его окатило красным: он попал в отблеск неоновой рекламы на углу. Невольно он взглянул на руки и улыбнулся.

VI

«…В стиле рождественских открыток». Слова настойчиво и непроизвольно перекатывались в голове у Томаса, точно крутящаяся на месте граммофонная пластинка. Они приглушенно звучали в его ушах, как далекое эхо. Слова эти изрек Крисанто, многозначительно подмигнув. Томасу чудилось, будто он плавает среди облаков; голова кружилась, предметы расплывались и дрожали; он был тяжко пьян. Рождественская ночь с Крисанто и Биби, новой королевой притонов. Наконец-то он увидит ее сегодня. Он пришел сюда специально затем, чтобы встретиться с ней. Она — олицетворение греха, само имя ее источает соблазн; женщина высокого полета, с цепкой хваткой, честолюбивая и прекрасная; щедрая в любви, алчная в делах. Слухи приписывали ей активное участие в политических махинациях, и хозяева лучших домов столицы не осмеливались закрывать перед ней свои двери, опасаясь ее влияния. И Томас, задыхаясь от алкоголя, оставался здесь, в голубом свете ламп, среди голых женщин, не столько ради Крисанто, сколько затем, чтобы увидеть Биби, королеву притонов. «Мы отпразднуем успех твоей миссии кое-чем подходящим… — сказал ему министр, — в стиле рождественских открыток». Теперь, посреди этой сцены, Томас, ее отупевший участник, почти потеряв сознание, слышал, как эти слова непрерывно прокручивались в его мозгу, накладывались на силуэты голых фигур, шевелящихся по углам, а тем временем Крисанто — обвислые щеки, дряблый живот, — поддерживаемый Китаянкой, в приступе рвоты склонился со своего трона, откуда он руководил оргией. Внезапно раздались приглушенные звуки фокстрота, подстегнув женщин, и они задвигались, задергались в танце, заполнили всю комнату своими ритмичными движениями, точно большие морские животные в огромном аквариуме, затеявшие похотливую возню. Лежа на ковре, с головой уйдя в гулкий музыкальный туман, Томас закрыл глаза.

VII

Сколько часов провел он на улице? Галурдо затруднился бы это определить, но теперь он был уже у цели. Он остановился, чтобы зажечь сигару и оглядеться. Было уже достаточно поздно, и толпа рассеялась; лишь время от времени на улице появлялись кучки пьяных и редкие прохожие. За его спиной раздался резкий свист: из дверей погребка выглянули знакомые лица. Оба сигнала совпали. Все шло хорошо. Группа опытных преступников работала слаженно, как всегда. Крепкий, грузный с виду, Галурдо решительно повернулся и вошел в зал. Один из его людей быстро и ловко взломал запор на двери, ведущей на лестницу. Галурдо медленно двинулся вверх по ступеням — спокойно, неумолимо, слегка наклонив голову. Он знал этот дом и прямиком направился в Синюю комнату. Стоя на страже у дверей, старая проститутка вполголоса читала молитву: «Пресвятая дева перед родами, в родах и после родов, во славу святой Гертруды, твоей любимой и желанной супруги, одиннадцати тысяч дев, святого Иосифа, святого Роке и святого Себастьяна, во славу всех святых, что окружают твой небесный трон, зажмите этот пользительный медальон во время молитвы и этот камень, что хранит от сглаза и помогает при родах, а его продают…»

Одним движением Галурдо швырнул старуху на пол.

VIII