Кубок Брэдбери-2022

– Сегин-Мастер из клана Железных дланей, – Мастер назвал своё имя, слегка поклонившись. Дотошный сукин сын.

– А-а-аль-ль-ко Ф-ф-фат, – Чёрт!

Губы Сегина изогнулись в лёгкой усмешке. И это мне тоже на руку.

– Из клана Касающихся, – деликатно пришёл мне на помощь Распорядитель.

Именно – Касающихся. Жаль, моя сила распространялась только на животных, иначе я коснулся бы твоего разума, Сегин, и заставил бы тебя такое выделывать на потеху публики…

Я глубоко вздохнул. Всё это пустое. Главное сейчас – следовать плану.

Хранители уже расставили фигуры. Предстояло определиться с их цветом. Распорядитель положил на большое серебряное блюдо два тончайших платка муаровой ткани – белый и красный – и предложил мне сделать выбор. По правилам Турнира в Шахматах Мук-Кул именно ученик, как менее опытный участник, имел право выбора цвета.

Я поднял с блюда белый платок. Игра началась.

В моём распоряжении было двадцать фигур, выстроенных на игровом поле в две ровные горизонтали: десять солдат и десять статусных фигур, каждая из которых ходила по-своему и могла использоваться только в определённых случаях, а две – в исключительных.

Суть игры заключалась в том, чтобы завладеть одной из главных фигур противника – Муком и убить с её помощью вторую главную фигуру – Кула, при этом сохранив свой Мук-Кул в целости. Случалось и так, что игрок убивал Мука противника, не успев срубить его Кула. В таком случае Мук противника мог быть повержен только сложной комбинацией других статусных фигур соперника.

Хранитель вручил мне сосуд с двадцатью мерцающими Искрами. Такой же сосуд получил Сегин.

Я открыл сосуд и …

Светящаяся голубым светом маленькая живительная сущность мягко легла на мою ладонь. Она была чудесна. Я прикасался к Искрам уже добрую сотню раз, но тот восторг, который я ощутил впервые, никуда не исчез. Искра… Я думал, ты союзница, но сегодня ты станешь моим оружием. Это просветление, которое наступает только тогда, когда ты стоишь на краю – жизни или решающего выбора. Эта истина открывается только тому, кто снова и снова падал лицом в грязь. Это знание, которого нет у таких, как Сегин.

Я приложил ладонь с Искрой к первой фигуре и начал читать заклинание.

Партия длилась уже около часа без чьего-либо перевеса, когда Сегин перешёл к решительным действиям. Он потерял терпение – я понял это по отчётливому тёмно-красному следу, повисшему над Ареной. Сегин ввёл в игру почти все свои статусные фигуры, срубив половину моих солдат. Мой мозг захлестнула волна боли, грудь разрывало от ударов. Я метался по полю, пытаясь увести оставшихся солдат. За моей спиной тянулся, медленно исчезая, длинный карминный хвост.

В первом ряду у меня почти не осталось фигур. Мне нужно было прикрыть Мук-Кул. Пришлось использовать слонов и моих прекрасных белоснежных коней из марморианского камня – у каждого игрока их было по двое. Я с детства любил лошадей. Когда я касался их разума, я ощущал себя частью могучей стихии, которая могла смести всё на своём пути. Я чувствовал биение сотен сердец, слышал топот сотен ног, я был частью огромного коллективного разума, имя которому табун, и я мог им управлять.

Мне не нужно было прикасаться к фигуре, чтобы заставить её выполнить приказ – это был дар клана Касающихся. Я мог силой мысли дотронуться до разума животного, и мы становились единым целым: я – мозг, оно – тело. Я приказывал, оно подчинялось.

Пока боевые слоны, тяжело переваливаясь, шли к ближайшим солдатам противника, мои белые кони стремительно пересекли поле, срубив по пути парочку солдат Сегина, и вступили в схватку с обезьяной и медведем.

Силы были равными. На каждый мой манёвр – прыжок или удар – фигуры Сегина – обезьяна и медведь – отвечали ударами не меньшей ловкости и силы. Я чувствовал на своем теле их острые, как кинжалы, когти, которые разрывали кожу и мышцы.

Резкая сильная боль в ноге заставила меня присесть. Когда мой конь взвился на дыбы и уже был готов обрушить свои каменные копыта на голову медведя, тот резко прыгнул вперёд и впился мощной челюстью, словно капканом, в ногу скакуна. Сегун знал слабое место лошадей. Остальное было делом техники. Пока медведь крушил на части белоснежное тело моего коня, мне оставалось лишь корчиться от боли, пытаясь сохранить контроль над остальными фигурами: я должен был следовать плану.

Обезьяна Сегина была уже частично раздроблена и отступила следующим ходом. Я выбежал на поле, подсчитывая ущерб. Из солдат осталось только двое. Я прикоснулся к ним, дав приказ идти вперёд. Они меня не волновали. Решающая битва, как всегда, развернётся между статусными фигурами.

Среди обломков поверженного медведем моего коня ещё тускло мерцала Искра, отсчитывая последние мгновения его жизни. Оживляя фигуру, Искра становилась словно её душой, и, когда фигура разрушалась, Искра умирала вместе с ней. Прощай, скакун, ты выполнил свой долг.

Мой другой конь не особенно сильно пострадал в схватке с обезьяной. Его бока были в сколах и глубоких царапинах, но он по-прежнему оставался боеспособным. Я мысленно дал ему приказ и последовал за ним.