Кубыш-Неуклюж

Следующей ночью Света и Рита также работали. Утром спали они, потому Жоффрея с его прыщом повёз на своей машине к доктору близкий друг Серёжки, Денис. Взяли и Серёжку, так как Жоффрей в дороге Дениса слушать не стал бы – вся его голова была до сих пор занята полковником Крутенковым и прочими офицерами, пожимавшими ему лапу. Денис молчать не любил. Принято считать, что болтун – находка для шпиона. Любой шпион – послушав Дениса час, другой, третий, отправил бы руководству шифровку следующего содержания: "Я сумел раздобыть бесценную информацию. Бог вас любит!''. Денис был евангелистом. Когда вошли в кабинет, он, ставя Жоффрея на стол для снятия швов, очень ненавязчиво обратился к врачу и двум его ассистентам с весёленьким разговорчиком. У Серёжки сами собой сжались кулаки. Однако Ерёмов, которого все считали очень немногословным, вдруг разболтался с Денисом, снимая швы. Они рассказали друг другу о разных способах получения всяких травм и сошлись на том, что лучше их избегать.

– Нет, это не онкология, – заявил Ерёмов, осмотрев прыщ, который Серёжка стабилизировал большой дозой преднизолона, – это послеоперационное воспаление. Я вам выпишу мазь и антибиотики.

– А преднизолон ему принимать не нужно? – спросил Серёжка.

– Не нужно. Я ведь вам говорю, что это – не проявление онкологии. Впрочем, через недельку всё-таки покажитесь на всякий случай. Настенька, выпиши им талон!

Серёжка уже во всём сомневался. Когда три друга вышли из кабинета, девушка—ассистент внезапно их догнала, размахивая бумажкой.

– Анализ-то вы забыли!

– Какой анализ?

– Опухоль отправляли на гистологию. Вот, возьмите.

Когда уселись в машину, Денис прочёл на этой бумажке: "Не исключается вероятность лимфомы". Отдав листочек Серёжке, он запустил мотор и дал старт.

– Серёга, это какая-то хренотень! Ни подписи, ни печати. Филькина грамота.

– Ты считаешь?

– А что же это ещё? Тоже мне, диагноз – не исключается вероятность лимфомы! Я бы к такому врачу, честно говоря, больше не мотался.

Серёжка думал о чём-то, гладя широкий, складчатый лоб Жоффрея между большими кроличьими ушами. Жоффрей лизал ему руку, хрюкал, моргал. Видимо, пытался передавать оптимизм. Почти весь обратный путь Денис промолчал. Это было странно. Высадив двух своих пассажиров возле подъезда, он укатил по срочным делам.

На другое утро Рита и Света позвали Серёжку в парк. Им нужно было развеяться. Они взяли семь бутылочек пива. Жоффрей носился по лесу, как ненормальный. Но он довольно быстро устал. Было решено устроить пикник прямо на траве, между трёх тенистых дубов. Бульдогу дали попить, наполнив водой из бутылки миску. Поскольку было тепло, девушки разделись. На них осталось только бельё. Жоффрей это оценил. Он стал их облизывать.

– Пошёл вон! – ругалась на него Рита, которая пила пиво с невероятной скоростью, – ты достал, лизун!

– Дай ему пустую бутылку, – сказала Света, которая не особо любила пиво и поглощала его малюсенькими глотками, – он хочет с ней поиграть.

Рита отдала пустую бутылку. Жоффрей стал её катать по траве и лаять. Детишки, которые проходили мимо, над ним смеялись. Серёжке весело не было.

– Вы сегодня на ночь опять куда-то поедете? – спросил он.

– Поедем, – зевая, проговорила Рита, – деньги нужны. Потом целую неделю будем с тобой бродить по лесам.

– А если вы не вернётесь?

– Это исключено.

– Почему?

– Потому, что мы не умеем не возвращаться. Ты сам сказал, что я – месяц, а она – солнышко.

– Почитай мне свои стихи, – попросил Серёжка, легонько врезав Свете по заднице за болтливость. Велев Жоффрею заткнуться, Рита приподнялась, уселась на пятки, и прерываясь лишь для того, чтоб закуривать, монотонно прочла штук сорок стихотворений. Её подруга дремала, лёжа ничком на траве. Жоффрей лежал рядом и пристально наблюдал за ней. Когда она сонно приоткрывала глаз, он радостно хрюкал и начинал облизывать ей лицо. Где-то за кустами расположились любители шашлыка, шумная компания. Доносились мужские и женские голоса, звенела гитара. Кто-то неплохо на ней играл. Когда заструился весьма приятный дымок, Жоффрей вдруг исчез. Рита побежала туда, где, по её мнению, он мог быть, и приволокла не только бульдога, который держал в зубах громадный кусок свинины, но и гитару.

– Взяла на двадцать минут, – сказала она, дав её Серёжке, – играй!

– Нет, пусть не играет, – взмолилась Света, открыв оба глаза сразу, – ты начнёшь петь!

– Не начну, – возразила Рита, – у меня кончилось вдохновение.

– Зато дурь у тебя осталась!