Кубыш-Неуклюж

Когда Денис поехал домой, высадив Серёжку перед подъездом, слепой приблизился к мусорному контейнеру, и, сняв куртку, в которой он целый год носил на руках своего бульдога, избавился от неё. Около помойки крутился маленький пудель, выброшенный на улицу. Он уж не был похож на пуделя, потому что сильно оброс и здорово исхудал. И он посмотрел на Серёжку так, что если бы тот увидел его глаза, то без колебаний взял бы этого маленького пса на руки и понёс домой. Но он их не мог увидеть. И они оба – собака и человек, остались во власти несправедливого, ледяного, могильного одиночества.

Был уже шестой час. К метро шёл народ. Серёжка шагал по двору уверенно, держа палку горизонтально, за середину. Его два раза толкнули. Не извинились. Правильно сделали. У подъезда курила какая-то молодёжь. Дверь была распахнута настежь. Кто-то Серёжку спросил, где его бульдог. Слепой не ответил. Быстро поднявшись по трём пролётам, он достал ключ, открыл дверь и вошёл в квартиру, серую от рассветных сумерек. У двери лежал поводок с ошейником, а на кухне стояла миска с водой. Если бы их не было, у Серёжки возникло бы ощущение, что и не было в его жизни этих десяти лет, что он видел сон, и Катя сейчас придет. Одна, без бульдога. К счастью, он так подумать не мог. И не умер свет. Свет другой планеты, куда Жоффрей возвращался сквозь миллионы звездных миров, зовя за собой Серёжку.

ЭПИЛОГ

( письмо из психиатрической клиники)