Кучум (Книга 2)

С вздохом сожаления Карача-бек достал еще пять монет, но не спешил отдавать и показал рукой, будто бы он насыпает порох через дуло и следом вгоняет пулю. Мужики поняли, но развели руками, мол, нет ни того, ни другого. Тогда Карача-бек забрал с ладони монету и четыре подал им.

-- Вот скупердяй поганый,-- негромко выругались те,-- связались с тобой. Не приведи Господь, пронюхает кто или воевода узнает, запорют нас за эти ружья, а он говенной монеты пожалел! Тьфу, на тебя! -- и не прощаясь, вышли вон.

... Утром за Едигиром прибежали с воеводского двора с приказом спешно явиться. Третьяк Федоров встретил его на высоком крыльце, откуда наблюдал за погрузкой рогожных кулей с солью на телеги.

-- А, явился удалец,-- и пригласил Едигира сесть рядом на лавку. Тот садиться не стал, а встал рядом, упершись взглядом в морщинистый лоб воеводы. -- Не хочешь, ну ладно. Я вчера при гостях-то не стал говорить, что приказчик Михаиле, с варниц прибежавший, с жалобой явился. Будто ты пытал его... -- и глаза воеводы заискрились усмешкой. -- Было такое?

-- Не знаю, о ком ты говоришь.

-- Да юркий такой мужичонка, в любимцах у нашего хозяина ходит. Я-то его словам цену знаю, а пожалуйся он Аникию Федоровичу -- быть беде. Так ты подскажи мне, чего у вас там произошло-вышло. Едигир в недоумении пожал плечами, будто вспоминая чего, и неспешно ответил:

-- Он стрелял. Не попал. Я схватил его, тряхнул,-- и он показал рукой как наказывают за шкирку нашкодившего кота,-- потом мал-мал мурашей садил...

-- Чего-чего? -- не понял воевода, пытаясь согнать проступающую на лице улыбку. Было видно, что рассказ Едигира ему очень даже по душе, но он всеми силами пытался сохранить серьезность.

-- Мурашей в штаны садил,-- помогая себе руками, показал Едигир.

И тут воевода не выдержал, все тело его заколыхалось от неудержимого смеха.

-- Чего-чего? -- переспросил он.-- Мурашей и в штаны?! А тот, приказчик, говоришь, плакал? Как баба, плакал? Ну и выдумщик ты, Василий! Сколь на свете живу, а про такое испытание не слыхивал. Ладно, -- проговорил успокоившись,-- со Строгановыми сам разберусь. А ты мне лучше скажи много ли басурман в лесу встретил?

-- Две сотни,-- не задумываясь, ответил тот.

-- А кто их ведет, случаем, не знаешь?

-- Алача-бек. Так слышал.

-- Ага! Значит, опять он пожаловал. Тем летом в это самое время приходил. Но тогда людишек с ним было поменьше. Пошмыгали, порыскали вокруг городка, да ни с чем и ушли. Поглядим, что на сей раз будет. И еще,-воевода внимательно глянул на Едигира.-- Ты купцов этих раньше нигде не встречал? -- Едигир ждал этого вопроса и заранее обдумал ответ.

-- Встречал. Они те, за кого себя выдают.

-- Точно? -- переспросил воевода. -- Ну, тогда иди. Спасибо тебе, что людей вывел. Непременно доложу о том Аникию Федоровичу.

Но едва Едигир сделал по воеводскому двору несколько шагов, как увидел бегущего навстречу запыхавшегося сотника Ефима Звягина.

-- Беда, воевода,-- на ходу закричал он,-- ночью стену проломили басурманы со стороны леса и сейчас через пролом тот на нас прут.

-- Отчего же выстрелов не слышно? Или поразбежались вояки наши?

-- Так порох-то за ночь отсырел. Как стрелять?

-- Вот дурни. Возьмите новый порох из погребов. Да прикажи ударить в набат,-- и воевода заспешил вниз, грузно ступая по жалобно поскрипывающим под ним ступеням.

Когда Едигир подбежал к алениному дому, то услышал тревожные удары колокола, плывущие над крепостью. Тут же из всех домишек начали выбегать люди, испуганно спрашивая друг у друга: "Господи, пожар что ли или басурманы объявились?" Едигир влетел в дом и, ни слова не говоря, схватил кольчугу, лук со стрелами и кинулся обратно.

-- Подожди,-- бросилась к нему Евдокия,-- куда ты? Что случилось?

-- Туда,-- не объясняя, ответил он, и мягко отстранив девушку, выскочил на улицу.

Когда он подбежал к пролому в стене, там уже вовсю кипел бой.

Сибирцы, ворвавшись внутрь крепости, засели за стенами близстоящих домов и сыпали оттуда стрелами в защитников, которые укрылись за воеводской конюшней, расположенной особняком на небольшом бугорке. Их было всего с полсотни, в то время как нападающих раза в четыре больше. Едигир увидел Грибана Иванова и Насона Рябухина, которые пытались поджечь влажный ружейный фитиль и поднести его к запалу ружья, установленного на сошках. Фитиль тлел, дымил и тут же гас. Герасим со своим братом Богданом Шумилкой стояли за бревенчатой стеной конюшни, поочередно выглядывая из-за нее и что-то знаками объясняя друг другу. Еще два воина залезли на крышу конюшни и посылали оттуда стрелы в нападающих. Остальные воины, прикрывшись щитами, беспорядочно сгрудились вдоль плетня, держа в руках сабли, но не предпринимая никаких попыток завязать бой с сибирцами. Видно, что без воеводы они растерялись и не знали, как им быть: то ли отойти в глубь крепости, то ли здесь на месте ждать подмоги.