Куда пропали снегири?

Да, история эта только начиналась. Утром гостинич­ный кричал, стучал кулаками уже в обители. Он расска­зал о «негодяе и развратнике» Марине, братия крести­лась и качала головами. К вечеру разгневанный игумен выгнал Марина из монастыря. Тот вышел. Постоял за воротами, прошёл несколько метров и сел на придо­рожном камне под монастырскими стенами. Отныне ка­мень этот станет его жильём надолго. Под дождём, под палящим солнцем сидел он у ворот обители.

-   Что ты сидишь здесь? - спрашивал его тот или иной паломник.

- Я согрешил и наказан, - смиренно отвечал Марин. Одежда его почти истлела, он стал грязен и худ. Как и следовало ожидать, дочь гостиничного зача­ла ребёнка.

Когда малыш родился, не умягчилось сердце не­счастного деда. Схватил он младенца и побежал к во­ротам обители. Бросил его перед Марином.

-   Забери себе! - крикнул злобно.

Марин забрал. У пастухов, пасших неподалёку ста­до, он выпросил молока и кормил им мальчика. Ему приносили старую одежду, и он укрывал ею ребёнка. Братья просили игумена о прощении Марина, но слишком уязвлен был игумен, не мог простить позора, павшего на его примерную обитель. Однажды, когда разразился особенно сильный ливень и Марин, обхва­тив руками мальчика, прятал его от дождя, братья пошли к игумену с ультиматумом:

-   Если ты не простишь Марина и не вернёшь его в монастырь, мы все уйдём отсюда. Ты учишь нас про­щать согрешения друг другу, а сам вот уже три года не можешь простить согрешившего и покаявшегося инока.

Игумен внял голосу разума. Марин вновь вошёл в ворота обители. Но не один. Он держал за руку мальчика, который смотрел на него преданными гла­зами и звал «папа». За самую тяжёлую работу взялся Марин. Таскал воду, скоблил полы и по-прежнему много и усердно молился. А рядом с ним хвостиком ходил мальчик. Марин и его научил молиться, терпеть скорби, работать не покладая рук. Братья всей душой полюбили его...

Дни тянулись за днями, пока не пришёл и этот - последний в жизни Марина. Он умер тихо у себя в келье, братия только через три дня заметила, что нет его в церкви и на послушании. Пошли в келью. Марин лежал бездыханный, а рядом тихо плакал ребёнок. Начали готовить тело к погребению. Стали обмывать и - ужаснулись. Перед ними лежала женщина...

Побежали к игумену:

-   Умер брат наш Марин.

-   Царствие ему Небесное, - перекрестился игумен.

-   Дело такое, отче, - замялись монахи. - Марин-то наш не Марин, а ... женщина.

Долго не мог игумен вымолвить слово. А потом пал на колени, прося у Господа прощения за великое оско­рбление человека. Прибежал и гостиничный. Стал рвать на себе одежду, плакать и каяться. На другой день при­вёл дочь. А дочь его уже несколько лет бесновалась. Не прошла для неё даром клевета на честного человека. Грех изуродовал её красоту, грех превратил её в жал­кую немощную старуху. А когда подошла она к телу почившей, слёзы покаяния вырвались из её больной, настрадавшейся души. Рассказала она всё, что было. Узнали правду монахи, игумен и старый гостиничный. А маленький мальчик смотрел на всех своими чистыми глазами и ничего не понимал. Но когда мать хотела забрать его, он отдёрнул руку. С тех пор он остался в обители, вырос, принял постриг и ещё долго жил сре­ди братии, удивляя её своим благочестием и смирением.

Вот такая, почти невероятная история. В ней каж­дое слово - правда, хотя нам, живущим в сем лукавом и лицемерном веке, трудно поверить в рассказанное. Уж больно всё просто, банально, а вместе с тем зага­дочно и удивительно. Но за свои подвиги преподобная Мария, звавшаяся при жизни Марином, была причис­лена к лику святых. Жития святых, составленные Ди­митрием Ростовским, содержат описание её жизни с детства до блаженной кончины.

IV век сокрыт от нас плотным слоем событий, имён, знамений, войн, интриг веков последующих. Жизнь преподобной Марии лишь маленькая весточка, про­рвавшаяся оттуда, из «прекрасного далека» в нашу бурлящую страстями жизнь. Она напомнила нам, что люди, жившие так давно до нас, были по сути дела та­кими же, как мы. Они и клеветали, и гневались, были жестокосердны и распутны. Но они были и чисты, и жертвенны, и смиренны. Они были прекрасны. Свиде­тельства тому их поступки, сделавшие их святыми. А святость, она не знает границ ни времени, ни прост­ранства. Она - удел избранных. В церковном календа­ре есть дни памяти преподобной Марии, «подвизав­шейся в мужеском образе под именем Марина, и отца ея преподобного Евгения». Есть и молитвы этим угод­никам Божьим. А если так, то стоит ли скорбеть из-за того, что даже самый примерный отличник не скажет, где она, эта маленькая провинция Вифиния, давшая миру маленькую, но прекрасную жизнь, эхо от кото­рой разнеслось на долгие и томительные века?

СИМЕОНОМ ЕГО ЗОВИТЕ