Куда уж хуже?

Нет-нет, Джон, я помню, как ты относишься к современным технологиям. — Ухмыльнувшись, Энди пожал плечами, развел руки и добавил. — И теперь я тебя понимаю. Единственная при­чина, по которой ты пользуешься автомобилями, состоит в том, что твоя квартира слишком мала, чтобы держать в ней лошадь.

Это что, сарказм, Энди?

Нет, что ты! Это — факс. Наверняка ты уже видел подобные.

Это точно. Не одну такую фиговину он оттащил скупщикам краденого. В обычном мире они являлись еще одним способом отправить другому человеку сообщение и получить ответ. Но среди жизненных приоритетов Дортмундера передача сообще­ний и получение в ответ дурных новостей явно не значились, и поэтому он не видел применения данному устройству в своем собственном мире. Даже если бы у него и был факс, кому бы он мог отправить сообщение? И что в нем написал? И кто бы ответил ему нечто такое, что нельзя было бы сообщить по телефону, пись­мом или за пивом в «Оу Джей» на Амстердам-авеню?

Тем временем Энди присел на корточки у телефона, выдернул его из розетки и принялся подсоединять факс.

Ну и зачем он вдруг мне понадобился? — ворчливо поинте­ресовался Дортмундер. — И сколько времени мне придется его тут терпеть?

Твое мнение о факсе глубоко ошибочно, Джон. Говорят, это устройство изначально придумали федералы для регулярного обмена информацией, но сейчас оно стало уже не менее рутин­ным, чем телефон. Минутку. — Энди снял трубку и набрал номер.

Надеюсь, это местный вызов?

Не совсем. Алло! Это Энди. Отправляй, — произнес Келп в трубку и повесил ее.

Не обращай на меня внимания, — вздохнул Дортмундер. Бурбон в его стакане практически закончился.

Не вставая, Энди обернулся к Дортмундеру и объяснил:

Мне звонил Уолли. У него есть новости, но никому из нас не хочется обсуждать их по телефону. Поэтому он...

Зазвонил телефон.

Сними трубку. Ты же рядом, — попросил Дортмундер.

Нет-нет, это Уолли.

Телефон зазвонил во второй раз, и в дверях появилась Мэй с кружкой чая. Она увидела черный ящик и спросила:

Это еще что?

Внезапно факс издал громкий высокий оглушительный писк, словно целая стая птенцов голубя, одновременно подвергшихся смертельным пыткам. Глаза Мэй расширились, чай в кружке заходил волнами, и она повторила:

Это еще что?

Голуби заткнулись — очевидно, сдохли. Ящик весело зажужжал.

Это факс, — пояснил Дортмундер. — Похоже, это единствен­ный способ, которым отныне предпочитает общаться Уолли.

Поехало! — воскликнул Энди.

Дортмундер и Мэй в немом восхищении наблюдали, как из ящика начал выползать широкий белый бумажный язык с напе­чатанными на нем буквами.

Энди по-отечески улыбнулся ящику.

Напоминает станок по производству макарон, правда?

Ага, — с трудом выдавил Дортмундер.

Белая бумага, сворачиваясь в свиток, подобно папирусу, про­должала медленно выползать из ящика. Наконец, она останови­лась, раздался дребезжащий звонок, и Энди нагнулся, чтобы ото­рвать лист. Выпрямившись, он прошествовал обратно к дивану, уселся, отхлебнул пива, развернул факс (в этот момент он напо­минал глашатая, объявляющего о прибытии в королевство гер­цога из Карпат) и зачитал:

«Дорогие Джон, Энди и мисс Мэй...». — Он прервался и с улыб­кой заметил. — Какой вежливый парень этот Уолли!

Он — чудесный человек, — заявила Мэй и присела. Но, как подметил Дортмундер, она оставалась напряженной, сидя на кра­ешке кресла и сжимая чашку с чаем обеими руками.

Энди вернулся к оглашению воззвания, или как еще это там называлось:

«Мне удалось скачать информацию из внутренней сети «ТрансГлобал Юниверсал Индастриз», личной холдинговой компании Макса Фербенкса. Его планы изменились. Вместо Найроби он летит обратно вНью-Йорк».

Хорошие новости, — произнес Дортмундер с легким удив­лением, как другой на его месте воскликнул бы: «Смотрите! Еди­норог!».

«Он собирается прибыть завтра вечером...».

В среду, — уточнила Мэй.

Точно. «... потому что на четверг назначена его встреча с судьей по поводу Главы 11.

В пятницу он уедет в Хилтон-Хед, а затем вернется к своему прежнему графику».

Он собирается провести здесь две ночи, — заметил Дор­тмундер, позвякивая льдом в пустом стакане. — Где именно?

Сейчас узнаем, — заверил Энди и продолжил чтение. — «В Нью-Йорке Фербенкс вместе с женой Лютецией остановится в театре «Н-Джой» на Бродвее. Надеюсь, что смог вам помочь. С искренним уважением, Уоллес Нурр».

Где? — потрясенно переспросил Дортмундер.

В театре «Н-Джой» на Бродвее.

Он остановится в театре?!

По крайней мере, это не Вашингтон, Джон, — вмешалась Мэй. — Это — Нью-Йорк.

А ты его отлично знаешь.